Плавящиеся Камни
Шрифт:
— Но тебя они не впечатлили, — судя по его Тону, Джаят надо мной смеялся.
— Но, это ведь жемчужины. Они — просто фальшивые камни, знаешь ли. Подделки. Это грязь, которой устрицы облепляют мусор, чтобы из-за него не чесаться. Казалось бы, должен быть закон, запрещающий обманывать людей такими поддельными камнями. А вот нефрит — статуя Зелёного Человека была из него вырезана по-разному, поэтому он пел в ответ разными нотами.
Мы болтали о моих путешествиях, когда выехали на берега Озера Хобин. Мы наконец достигли Мохэррина, когда почти стемнело.
— Джаят, дай Азазэ знать, что мы здесь.
Когда Джаят поехал вперёд, Осуин сказал Розторн и Мёрртайду:
— Я знаю, что вы слишком устали для большого приёма, но Азазэ — наша староста — также владеет постоялым двором. Люди там всё время собираются. Некоторые из них будут там, чтобы вас поприветствовать.
— Они могут как угодно меня приветствовать, лишь бы еда была приличной.
Мёрртайд щёлкнул поводьями своей лошади, и поехал впереди нас.
— Я не думаю, что вам следует волноваться, — невинно прозвучал в темноте голос Осуина. — Азазэ прилично кормит почти всех.
Я увидела, как Розторн дала Осуину лёгкий подзатыльник:
— Проказник.
Я не думаю, что Мёрртайд услышал. А если и услышал, то притворился глухим.
Глава 4
Я поотстала, пока взрослые поехали вперёд. Когда мы достигли окраины деревни, из домов начали выбегать люди. Они окружили Розторн и Мёрртайда, заставив меня содрогнуться.
— Эвумэймэй, ты несчастна, — заметил Луво. — Ты так устала с дороги?
Луво видит в темноте. По крайней мере я думаю, что он видит.
— Люди, — проворчала я. — Посмотри на них. Они кишат вокруг Розторн и Мёрртайда как муравьи на пиру. Они разве что хвостами не виляют…
— У муравьёв не хвостов, Эвумэймэй.
Но отвлечь меня было не так просто, только не когда я меня раздражал вид того, как снова началась старая игра.
— Не играй со мной в логические игры, пожалуйста. Просто послушай их для меня, ладно? — спросила я.
Луво слышит на большом расстоянии. Это приходилось очень кстати.
— Они говорят, что для их деревни и острова присутствие двух посвящённых адептов Спирального Круга — большая честь. Они говорят, что и надеяться не могли на такое благословение. Они счастливы, Эвумэймэй.
— Они сейчас счастливы, Луво. Люди всегда сначала благодарны, — напомнила я ему. — Но под благодарностью? Они уже говорят себе, что Розторн должна…
— Не Мёрртайд?
Луво научился слишком многим человеческим хитростям, включая попытки меня отвлечь. Камню совсем не к лицу была такая пронырливость. Я его проигнорировала:
— Суетяга тоже, если ты настаиваешь. Что наши люди должны им работу и магию. Что они должны заработать себя до полусмерти в угоду этой, этой жукоплюйской деревне рядом
Я и не заметила, что Джаят вернулся, пешком. Он прошёл через деревья справа от меня. Поэтому я не заметила, как он приблизился. Он услышал часть того, что я говорила Луво.
— Эвви, как ты можешь такое говорить? Ты ведь не веришь, что люди столь жестоки.
Я сгорбилась в седле. Я терпеть не могу спорить об этом с другими, в особенности — когда они, похоже, разумные. Я прищурилась, чтобы получше увидеть в тени лицо Джаята:
— Я знаю, что они столь жестоки. Смотри. Моя мать продала меня в рабство, когда мне было шесть. Потому, что я была лишним ртом, который надо было кормить, и всего лишь девочкой. Это я понимаю. Но я была против того, где они меня продали. Они довезли меня из Янджинга до самого Чаммура. Почему они просто не продали меня в Янджинге? По крайней мере я там родилась, и знала местный язык.
— Тебе бы понравилось, если бы они продали тебя до отъезда?
Судя по голосу, Джаят был шокирован.
— Это имело бы больше смысла, — ответила я. — В Чаммуре я была глупой рабыней, которая едва могла говорить. Мне пришлось сбежать, так сильно меня бил мой хозяин. Потом я жила на улице. Это — очень верный способ увидеть людей с хорошей стороны. Они гонят тебя от своих мусорных куч мётлами и граблями. Они выливают тебе на голову ночные горшки. Они кричат «вор!», когда ты идёшь мимо, они крадут то немногое, что у тебя есть, они походя пинают тебя… На каждого человека, который был ко мне добр, я знала двадцать людей, оставивших мне синяки.
Джаят взял поводья моей лошади:
— Прости, Эвви. Я наверное по-глупому сказал.
Он поднял на меня взгляд:
— Но здесь люди другие. Мы не будем злоупотреблять никем из твоих посвящённых. Поверь мне в этом. Она же увидит, Мастер Луво?
Луво молчал как глина.
Джаят зыркнул на него:
— Мастер Луво?
Луво прищёлкнул, и сказал:
— Моё знание человечества весьма неполное, Джаятин. Его представители, которые мне встречались до сих пор, оставили неоднозначное впечатление.
Луво всегда мог сказать что-то плохое настолько вежливо, что получалось что-то почти хорошее.
— Мы были на войне, — сказала я Джаяту. — Она оставляет несколько мрачное впечатление.
Мы добрались до освещённого пространства перед постоялым двором. Розторн, Осуин и Мёрртайд уже отдали своих лошадей на попечение конюхов. Я сползла со своей, и вздрогнула, ударившись ногами об землю. У меня ныли колени и бёдра. Я уже несколько месяцев так много не ездила верхом. Задница была как рассыпающийся песчаник. Я повесила перевязь с Луво на одно плечо, а мой набор каменного мага — на второе. Какой-то помощник конюха забрал у меня поводья.