Плазмоиды
Шрифт:
Где-то на грани слышимости раздался треск, словно одновременно переломили сотню тонких деревянных щепок, и вдруг Максима обдало холодом. Таким ужасающим, который бывает только в космическом вакууме…
Он увидел, как его ладони покрываются льдом.
Он в отчаянии закричал от невыносимой боли, пронзившей все тело. Но крик оборвался, потому что голосовые связки тоже сковала жуткая стужа.
Он смотрел остекленевшими глазами, как оранжевое пламя, бушующее вокруг машины, столкнулось со стеной бирюзового льда.
Он наконец понял, кем стал после
И низкое серое небо разверзлось над пылающей трассой, обнажая бритвенные грани морозной голубизны…
Часть вторая
Привратники
Глава первая
Колючая проволока только издали кажется неопасной и легкой преградой. Но стоит впопыхах запутаться в ней, подобная иллюзия рассыпается в прах.
К примеру, тонкая и безобидная на вид «путанка» оплетет вас, словно плющ, не давая вырваться. И чем больше вы будете дергаться, тем прочнее она будет схватывать конечности. А вот проволока марки «Егоза» не станет сдерживать – это выше ее металлического достоинства. Она просто-напросто исполосует ваше тело в кровавый фарш.
Перед входом в побочную трубу отводного коллектора была натянута обычная колючка с ржавыми, не особенно острыми завитушками из стальной проволоки. Кто же мог предположить, что она под напряжением…
Максим отшвырнул арматурину, прислонился спиной к покатой железобетонной стене и помотал головой. Ток, на его счастье, был пропущен несильный, скорее чтобы отпугнуть диких зверей, чем препятствовать человеку.
– Пурумкнуло? – деловито спросила Ветка, топая сапожком по луже.
– Слегка. Ты в порядке?
– Ага. Только рюкзачок давит уже.
– Нужно потерпеть, – поправляя лямочки на плечах дочки, сказал Долгов. – Сейчас заберемся поглубже, чтобы не замерзнуть ночью, и будем кушать.
– Опять кильку?
– Опять, Вет. Пока ничего больше нет. Но ведь килька на этот раз в соусе из выжатых помидорчиков.
– Правда? – оживилась девочка. – Как здорово! А то в томатном соусе она мне ужасно надоела!
Маринка вытащила из-под нижней нити колючки сухую палку, позволяя проволоке распрямиться и принять исходное положение, сбросила рюкзак и уселась рядом с мужем.
– Если мы не найдем транспорт в течение ближайших суток, то опоздаем к точке сбора, – устало проговорила она.
– Нам нельзя выходить на дорогу. Или военные выследят, или плазмоиды пометят.
– Тогда мы опоздаем.
– Значит, опоздаем. Ребята подождут.
Маринка вздохнула и, приподняв руку Максима, нюхнула его подмышку. Сморщилась.
– Как в хлеву родился.
– Расслабься, – усмехнулся он, слизывая грязный пот с верхней губы и сплевывая перед собой. – Сейчас в глубь коллектора уйдем, там я смешаюсь с запахом окружающей среды.
– Пап, плеваться – нехорошо, – нравоучительно заметила Ветка, дунув снизу вверх на свою темную челку.
– Согласен. Доставай рубероид, дочка.
У Ветки в рюкзачке лежали самые легкие вещи из их походного арсенала: алюминиевые кружки, несколько упаковок сухого спирта, запасные коробки спичек, аптечка и лоскуты рубероида для факелов.
Батарейки в фонарике приходилось беречь для экстренных случаев…
Максим взял из ручонок дочери несколько пупырчатых смолянистых полосок и плотно обмотал ими один конец арматурины. Извлек из кармана бензиновую зажигалку и подпалил в нескольких местах. Красноватое пламя нехотя осветило бетонные стены, и горячие искры полетели в разные стороны с трескучим звуком.
– Можно я понесу, пап? – тут же возникла Ветка. – А ты рюкзачок мой возьмешь.
– Хитрая, – улыбнулся Максим. – Ну на, держи.
Ветка взяла обеими рукавичками самодельный железный факел и тут же чуть не уронила его в слякоть. Долгов был готов к этому: он успел подстраховать дочку, ловко подхватив арматурину.
– Тяжелый, – нахмурившись, констатировала Ветка.
– Давай все-таки я потащу? – невинно предложил Максим.
– Тащи, – согласилась она. – Только не урони. А то – пурумкнется и затухнет.
– Потухнет, – поправил Долгов, вставая и набрасывая на зудящие, растертые до кровавых мозолей плечи большой рюкзак.
Ветка несколько раз топнула по луже сапожком и взяла отца за руку. Маринка подошла сзади и поправила ей шарфик.
– Двинулись, – скомандовал Максим. – Уже кушать хочется.
– Раз на входе проволока под током, значит, здесь кто-то обитает, – резонно предположила Маринка.
– Будем надеяться, что этот «кто-то» окажется дружелюбен.
– А мне завтра пять годиков уже ипсо… исполнится, – невпопад ляпнула Ветка. И с детской непосредственностью спросила: – Мы домой поедем праздновать? Уже столько много дней дома не были… Это все из-за войны, да?
Максим с женой украдкой переглянулись.
– Нам пока нельзя возвращаться домой, я тебе уже объяснял, – сказал Максим. – Вот улетят огненные шары, тогда и…
– Но день рождения – это праздник, – настырно перебила Ветка.
– Конечно. Будем отмечать на природе, – сглотнув комок, проговорила Маринка.
– А тортик? – Ветка требовательно подергала мать за дубленку. – Где мы здесь возьмем тортик?
– Нужно идти, – вздохнул Долгов, двинувшись в глубь темного зева коллектора и потянув дочку за собой. Он слегка прихрамывал на правую ногу – рана, полученная при бегстве с поезда месяц назад, еще не до конца зажила. – Придется обойтись без тортика.
– Это не честно! – прогнусавила Ветка, семеня за отцом. – И вообще… Надоело по колодцам ходить… Я устала. Хочу пать в кроватке. Посопеть, посопеть и запнуть в подушках. Как бурундучок.
– Но зато – это настоящее путешествие! – постарался сменить тему Максим.
– Тогда понеси меня на плечах, как вчера!
– Нет. Я тоже устал. Будешь хорошо вести себя – завтра понесу.
– Не честно, не честно, – упрямо повторила Ветка.
– Еще как, – прошептала Маринка. – Еще как все это не честно.