Племя вихреногих. Книга 2
Шрифт:
Днем же мальчишке казалось, что они всё время пробираются по кругу, а то и вовсе стоят на месте — ориентироваться здесь он не мог и не представлял, как Файму находит тут дорогу и находит ли вообще…
Покончив со своими делами, Антон поднялся — и вздрогнул, увидев совсем незнакомого парня, стоявшего буквально в трех шагах. Очень, очень странного парня — с совсем белой кожей и тяжелой гривой прямых черных волос, украшенных массой вплетенных в них ниток радужных бус. Он рассматривал его пристально и… безразлично. Словно смотрел на жука или на попавшийся под ногу камень — и от этого безразличного взгляда становилось не по себе…
— Ты кто? — спросил Антон. Вокруг царила странная тишина — словно весь их отряд уже заснул, но ведь так просто не могло быть…
— Никто, — ответил незнакомец, и мальчишка вдруг вздрогнул — это был его собственный голос…
* * *
Наверное, я просто рехнулся, — решил Антон, всё ещё разглядывая странного парня. Ему тоже вряд ли было больше лет пятнадцати — рослый, мускулистый… одет лишь в какой-то пёстрый платок, небрежно повязанный вокруг бедер. И лицо вполне красивое, — четкие черные брови, длинные глаза, короткий, закругленный нос, дважды изогнутые, как лук, губы, высокие скулы… Только вот цвет этих глаз никак не удавалось разглядеть — они казались то зелеными, то синими, а то и вовсе вспыхивали холодным серебристым блеском…
Антон наконец понял, почему этот парень сразу показался ему странным — он был чистый, такой чистый, словно только что вышел из ванной. Ни листика, ни былинки в волосах, никаких царапин на коже — словно где-то тут за деревом есть дверь в уютный дом, и парень вышел прямо из неё…
— Откуда ты здесь? — спросил он.
— А разве это важно? — спросил парень. Он весь казался каким-то… ненастоящим. Словно вырезали картинку из журнала и наклеили на фотографию. Вроде бы и тот же человек — но сразу понимаешь, что нет… — Нет, важно другое. Чего ты хочешь?
— А разве не видно? — хмыкнул Антон. — Вымыться как следует, сожрать килограмм горячей тушенки и спать минимум сутки.
— Да это-то понятно, — парень мотнул головой. Тяжелая масса волос тоже мотнулась, хлестнув его по лицу. Но он даже ухом не повел… — Ты чего вообще хочешь?
— Домой вернуться, — буркнул Антон. Ему казалось, что он говорит не то с самим собой, не то с галлюцинацией.
— И это тоже… мимолетное, — хмыкнул парень. — Вот, представь: ты уже дома, на диване, возле блюда с плюшками. Чего бы ты хотел? Вообще? По жизни, так сказать?
Антон пожал плечами.
— Ну, журналистом стать, как отец.
— Разве?
— Ну, дипломатом, в ООН заседать… — Антон и сам понимал, что мечта эта… призрачная. До поступления в МГИМО ему было как до Пекина раком.
— И ты прямо по ночам обо всем этом мечтаешь? — вдруг ехидно спросил парень.
— Ну… — Антон смутился. О своих ночных мечтах он не стал бы рассказывать даже лучшим друзьям — но когда говоришь с галлюцинацией… — На остров тропический попасть, — наконец выпалил он. — Где… ну, одни девчонки. В нибезчего. И я у них один парень. И они меня на руках прямо носят. И…
— А в самом деле, хочешь на такой остров? — спросил странный гость.
— Ну, хочу, — буркнул Антон. После такого признания отпираться было уже глупо. — И что?
— А то, что я могу тебя туда отправить. Прямо вот сейчас.
— И что мне надо для этого сделать? — с внезапным подозрением спросил мальчишка. В школе желающих выполнить самое заветное желание тоже хватало — но когда доходило до способа, несчастный желающий слышал "подойди к зеркалу и дай себе три раза по морде!" или даже "залезь в унитаз и спусти воду, лох!" И злорадный смех.
Но парень просто протянул ладонь.
— Возьми меня за руку. И всё.
Антон с сомнением посмотрел на неё. Рука как рука — узкая, сильная, очень правильная ладонь, но такая светлокожая, что, казалось, светилась в полумраке собственным, призрачным, обманным, ничего не освещающим светом… И ногти на ней коротко, совсем не по-местному подрезаны…
— А в обмен что? — вдруг спросил он. Такой вот аукцион невиданной щедрости показался ему… подозрительным.
— А ничего, — парень усмехнулся. — Я тебе помочь просто хочу. Ты же ни за что тут пропадаешь. А я, знаешь, тоже не каменный, чтобы на такое вот смотреть.
Антон уже протянул ему руку… и лишь в последний миг опомнился.
— А остальные как? Серый с Андрюхой?
Парень вздохнул.
— А никак. Я помочь могу лишь одному человеку за раз. И то, лишь если он сам так решил.
— То есть, мне их тут бросить? — обиженно спросил Антон.
Парень улыбнулся… как-то странно.
— Ну вот, ты сам это мне сказал…
— Да иди ты… — обиделся Антон.
Парень вздохнул и сел на корточки, глядя на него снизу вверх. Даже как-то печально.
— Добрый ты, знаешь… Ты-то их друзьями считаешь — а они тебя? Андрей, например, завидовал тебе за то, что ты в новой квартире живешь, а он в развалюхе. И желал тебе пожара, а то и чего куда как похуже… Серый тебя вообще за клоуна держит. А ты к ним со всей душой…
— Да иди ты… — разговор перестал мальчишке нравится. Но странный гость только лишь хмыкнул.
— Я-то пойду — а ты, дорогой, здесь останешься. В этом лесу. В этом мире. Навечно. И ничего хорошего тебя тут не ждет. Дней так через несколько попадешь ты в рабство к Хорунам. Свободной воли лишишься. И будешь ишачить на них весь остаток вечности. Голый, вечно грязный, в синяках… Жрать будешь одну тухлую кашу. И каждый урод там будет об тебя ноги вытирать. И не в переносном даже смысле.
Антон вздрогнул. Именно об этом он и думал бесконечными здешними ночами. И такое вот будущее казалось ему очень даже вероятным…
— И ребята тоже? — беспомощно спросил он.
Парень вздохнул.
— Да. Маахисы у вас Ключ скоро отберут, да и бросят, нужны вы тут им… А Хоруны вот подберут.
Антон поёжился. Правду говоря, думал он и об этом… Но бросить друзей — такое у него просто в голове не укладывалось. Никак. Совсем.
— Пусть… подбирают, — пробормотал он. — Всё лучше, чем потом всю вечность предательской гнидой себя чувствовать.