Племя вихреногих. Книга 2
Шрифт:
В тот же миг мальчишка полетел на землю — второй Хорун огрел его древком копья по шее, едва не распоров её острым зазубренным наконечником. И тут же размахнулся, готовясь пришпилить Антона к земле — но тут сбоку молнией мелькнуло копьё Файму, подрубая ему колено. Брызнула кровь, Хорун с воплем грохнулся на землю, зажимая ладонями рану. Файму вновь крутанула копьё, древко с глухим стуком врезалось Хоруну в ухо. Он молча опрокинулся назад…
Антон быстро поднялся, растирая пострадавшую шею. Вокруг, почему-то, никого не было, и мальчишка вновь бросился вперед…
* * *
Хоруны, ошеломленные внезапной атакой, бежали — в сумраке леса там и сям мелькали смуглые спины и вспыхивали золотом гибкие фигуры Маахисов. Вокруг дико вопили, орали, кричали — Антон не мог понять, что происходит. Он бежал и бежал вперед, стараясь не свалиться, споткнувшись об упавшие ветки. Перед ним мелькал обитый кожей круглый щит, который тащил на спине убегающий Хорун, и мальчишка упорно следовал за ним — не вполне понимая, что будет делать, когда всё же догонит… но Хорун вдруг остановился и повернулся к нему.
* * *
Как-то вдруг Антон понял, что вокруг, кроме них, никого нет. Со всех сторон по-прежнему кричали и вопили, слышались звуки ударов, но видно никого не было. Сердце мальчишки ёкнуло… но испугаться он уже не успел — Хорун вдруг откачнулся назад, и, ухнув от натуги, метнул в него копьё.
* * *
Чисто инстинктивно Антон шарахнулся в сторону — копьё пролетело совсем рядом, едва не зацепив бок, но мальчишка всё же споткнулся об какую-то ветку и упал. Издав дикий вопль злобной радости, Хорун помчался к нему.
* * *
К счастью, Антон ни на что не напоролся и не стукнулся. Он поднялся судорожным рывком — но Хорун был уже совсем рядом. Беззвучно и плавно выхватив из-за пояса зазубренный кремневый нож, он молча бросился на него.
К счастью, в руках у мальчишки по-прежнему было копьё. В этот раз ему хватило ума не выставлять оружие вперед, а использовать копьё, как палку — которой оно, по сути, и было. Прежде, чем Хорун успел размахнуться, Антон треснул его сбоку по руке — к несчастью, не по той, которая сжимала нож. Рявкнув от боли, Хорун вновь бросился вперед. На сей раз, ему удалось ухватиться за древко — и, неожиданно ловким ударом мехового сапога, он сломал его. В руках у мальчишки остался лишь почти бесполезный обломок…
* * *
Хорун злорадно оскалился, показав крупные, желтые, какие-то лошадиные зубы. Пригнувшись, он бросился вперед, целясь ножом в бок, в печень. Антон в последний уже миг отпрыгнул назад. Вместо его тела нож со всей силой воткнулся в очень кстати подвернувшееся дерево и хрупкий каменный клинок сломался.
Прежде, чем Хорун успел понять, что случилось, в его руке осталась лишь бесполезная рукоять, а он сам отлетел, получив мощный удар палкой в лоб. Но башка у Хоруна оказалась крепкая, как камень, — зарычав от боли, он отшвырнул сломанный нож и вновь бросился на мальчишку. Антон попытался треснуть его ещё раз… но на сей раз Хорун успел перехватить палку и со страшной силой вырвал её из его рук, тоже отшвырнув в сторону. Он снова бросился вперед, врукопашную — Антон едва успел увернуться…
Правду говоря, он плохо умел драться — конечно, дома, как любому мальчишке, ему приходилось это делать, но он умел лишь отражать и наносить удары, имея в виду, самое большее, расквасить нос противнику. Хорун же учился убивать. Антон сразу понял это — он мог лишь защищаться. И, даже несмотря на это, его спасала лишь мальчишеская гибкость, да ещё то, Хоруну мешал заброшенный за спину щит. Мальчишке казалось, что его противник движется с замедлением — небольшим, но достаточным, чтобы Антон успевал отражать удары. И он, разгоряченный, не чувствовал усталости — а Хорун уже часто и тяжело дышал, его дурацкие меховые сапоги путались в лесном мусоре, по которому легко скользили легкие кеды Антона. Хорун совершенно обезумел от ярости, он слепо бросался на своего ускользающего противника. Антон, всё же получивший жестокий удар в бедро и ещё несколько менее болезненных затрещин, тоже понемногу стал звереть. Боль всегда приводила его в бешенство — особенно когда её ему причиняли умышленно. Внезапно Хорун остановился, тяжело дыша.
— Трус! Ты только уворачиваешься! Попробуй достать меня!
— Как хочешь!
Антон прыгнул вперед, выбросив ему в глаза растопыренную руку и готовясь ударить ногой в пах. Эта жестокая уловка не прошла — его рука врезалась во что-то твердое, чуть не переломав пальцы, и в тот же миг Антон сам получил страшный удар в живот — в глазах от боли полыхнуло багровое пламя, дыхание перехватило…
Его охватила дикая ярость, когда ни боль, ни страх уже не имеют значения. Падая, Антон схватил руку Хоруна, потянул его за собой, перекатился через голову и подмял его, прижав к земле всем весом своего тела — он сам не знал, как смог в одно мгновение проделать такое.
Изо всех сил продолжая сжимать Хоруна, он сосредоточился, прогоняя боль. Скоро дыхание восстановилось, мгла перед глазами рассеялась. Хорун хрипел, задыхаясь — Антон не сразу понял, что уперся коленом в его живот, сжимая руками горло. Не собираясь отпускать его, он лишь ослабил нажим, перенеся свой вес на пальцы ноги. Хорун понемногу опомнился, но вырваться и не пытался — руки Антона смяли его мышцы, чуть не свернув шею. На широкой его роже было написано полное обалдение. Казалось, он никак не мог поверить, что такое произошло с ним — грозным и могучим…
Антон, правда, не знал, что делать с ним дальше… но тут за спиной раздался топот и к мальчишке подбежал запыхавшийся Сергей. Вслед за ним из зарослей появился Андрей, и Антон облегченно выдохнул…
* * *
— Если ты хоть раз попытаешься дернуться, — сообщил он Хоруну, — я своими руками сдеру с тебя шкуру. Ясно?
Хорун торопливо кивнул. Антон поднялся. Хорун, однако, подниматься не спешил, испуганно глядя на трех часто дышавших мальчишек.
— Как ты меня… — прохрипел он. — Я же тебя достал… у тебя же печень разорвана… должна.
— Да? — Андрей прислушался к себе. За исключением несильной боли в правом подреберье всё было в порядке — сильные, упругие мышцы приняли на себя всю силу удара. А ведь ещё пресс на физре не хотел качать, дурак… — словно и не про себя подумал он.
Хорун окончательно погрустнел, очевидно, расстроенный неудачей своего смертельного приема. Серый деловито размотал обернутую вокруг плеча веревку.
— Ну, всё, вяжем этого мерзкого урода и тащим назад, к остальным…
* * *
— Двадцать пять… двадцать шесть… двадцать семь! — гордо объявила Файму, шагая вдоль ряда лежавших на земле, связанных по рукам и ногам Хорунов. — Попались все! Поздравляю с победой, товарищи!..