"Племянник чародея" with W cat
Шрифт:
[ 500 ] It was a Lion. Huge, shaggy, and bright, it stood facing the risen sun. Its mouth was wide open in song and it was about three hundred yards away.
[ 501 ] “This is a terrible world,” said the Witch. “We must fly at once. Prepare the Magic.”
[ 502 ] “I quite agree with you, Madam,” said Uncle Andrew. “A most disagreeable place. Completely uncivilized. If only I were a younger man and had a gun—”
500
Это был лев. Огромный, лохматый, золотисто-желтый лев стоял лицом к восходящему солнцу, метров за триста от них, широко раскрыл свою пасть в песне.
501
– Какой ужасный мир! – сказала ведьма. – Бежим немедленно! Где твое волшебство, раб?
502
– Совершенно согласен с вами, мадам, – отозвался дядя, – в высшей степени неприятное место. Абсолютно нецивилизованное. Будь я помоложе, и имейся бы у меня ружье…
[ 503 ] “Garn!” said the Cabby. “You don’t think you could shoot ’im, do you?”
[ 504 ] “And who would” said Polly.
[ 505 ] “Prepare the Magic, old fool,” said Jadis.
[ 506 ] “Certainly, Madam,” said Uncle Andrew cunningly. “I must have both the children touching me. Put on your homeward ring at once, Digory.” He wanted to get away without the Witch.
503
– Это
504
– Никто не подумает, – сказала Полли.
505
– Где твои чары, старый глупец? воскликнула Джадис.
506
– Сию минуту, мадам, – дядя явно хитрил. – Оба ребенка должны меня коснуться. Дигори, немедленно надень зеленое кольцо. – Он все еще надеялся сбежать без ведьмы.
[ 507 ] “Oh, it’s rings, is it?” cried Jadis. She would have had her hands in Digory’s pocket before you could say knife, but Digory grabbed Polly and shouted out:
[ 508 ] “Take care. If either of you come half an inch nearer, we two will vanish and you’ll be left here for good. Yes: I have a ring in my pocket that will take Polly and me home. And look! My hand is just ready. So keep your distance. I’m sorry about you (he looked at the Cabby) and about the horse, but I can’t help that. As for you two (he looked at Uncle Andrew and the Queen), you’re both magicians, so you ought to enjoy living together.”
507
– Ах, так это кольца! – воскликнула Джадис и кинулась к Дигори. Она запустила бы к нему руки в карманы быстрее, чем вы успели бы произнести слово «нож», но Дигори схватил Полли и закричал:
508
– Осторожно! Если кто-то из вас двоих ко мне шагнет, мы оба вмиг исчезнем, а вы тут застрянете навсегда. Точно, у меня в кармане кольцо, которое доставит нас с Полли домой. Видите, я готов коснуться кольца, так что держитесь в сторонке. Мне очень жалко и извозчика, и лошадку, но что поделать. А вам, господа чародеи, должно быть, будет совсем неплохо в компании друг друга.
[ 509 ] “’Old your noise, everyone,” said the Cabby. “I want to listen to the moosic.”
[ 510 ] For the song had now changed.
[ 511 ] CHAPTER NINE.
THE FOUNDING OF NARNIA
[ 512 ] THE Lion was pacing to and fro about that empty land and singing his new song. It was softer and more lilting than the song by which he had called up the stars and the sun; a gentle, rippling music. And as he walked and sang the valley grew green with grass. It spread out from the Lion like a pool. It ran up the sides of the little hills like a wave. In a few minutes it was creeping up the lower slopes of the distant mountains, making that young world every moment softer. The light wind could now be heard ruffling the grass. Soon there were other things besides grass. The higher slopes grew dark with heather. Patches of rougher and more bristling green appeared in the valley. Digory did not know what they were until one began coming up quite close to him. It was a little, spiky thing that threw out dozens of arms and covered these arms with green and grew larger at the rate of about an inch every two seconds. There were dozens of these things all round him now. When they were nearly as tall as himself he saw what they were. “Trees!” he exclaimed.
509
– Ну-ка потише, ребята, – сказал извозчик. Я хочу послушать музыку.
510
Ибо песня успела перемениться.
511
Глава девятая. КАК БЫЛА ОСНОВАНА НАРНИЯ
512
Расхаживая взад и вперед по этой пустынной земле, лев пел свою новую песню, мягче и нежнее той, что вызвала к жизни звезды и солнце. Лев ходил и пел эту журчащую песню, и вся долина на глазах покрылась травой, растекавшейся, словно ручей, из-под лап зверя. Волной взбежав на ближние холмы, она вскоре уже заливала подножия дальних гор, и новорожденный мир с каждым мигом становился приветливей. Трава шелестела под ветерком, на холмах стали появляться пятна вереска, а в долине какие-то темно-зеленые лужайки. Что на них росло, Дигори разглядел только когда один из ростков пробился у самых его ног. Этот крошечный острый стебелек выбрасывал десятки отростков, тут же покрывавшихся зеленью, и каждую секунду увеличивался примерно на сантиметр. Вокруг Дигори росла уже чуть не сотня таких, и когда они достигли почти высоты его роста, он их узнал. «Деревья!» – воскликнул мальчик.
[ 513 ] The nuisance of it, as Polly said afterwards, was that you weren’t left in peace to watch it all. Just as Digory said “Trees!” he had to jump because Uncle Andrew had sidled up to him again and was going to pick his pocket. It wouldn’t have done Uncle Andrew much good if he had succeeded, for he was aiming at the right-hand pocket because he still thought the green rings were “homeward” rings. But of course Digory didn’t want to lose either.
[ 514 ] “Stop!” cried the Witch. “Stand back. No, further back. If anyone goes within ten paces of either of the children, I will knock out his brains.” She was poising in her hand the iron bar that she had torn off the lamp-post, ready to throw it. Somehow no one doubted that she would be a very good shot.
513
Беда в том, рассказывала потом Полли, что наслаждаться всем этим дивом им не давали. Стоило Дигори сказать свое «Деревья!», как ему пришлось отпрыгнуть в сторону от дядюшки Эндрью, который, подкравшись, совсем было запустил руку мальчику в карман. Правда, дядюшке нисколько бы не помог успех его предприятия, потому что он метил в правый карман. Он же до сих пор думал, что домой уносят желтые кольца. Но Дигори, разумеется, не хотел отдавать ему ни желтых, ни зеленых.
514
– Стой! – вскричала ведьма. – Назад! Еще дальше! Тому, кто подойдет ближе, чем на десять шагов, к детям, я размозжу голову! Она держала наготове железный брусок, отломанный от фонарного столба. Почему-то никто не сомневался, что она не промахнется.
[ 515 ] “So!”—she said. “You would steal back to your own world with the boy and leave me here.”
[ 516 ] Uncle Andrew’s temper at last got the better of his fears. “Yes, Ma’am, I would,” he said. “Most undoubtedly I would. I should be perfectly in my rights. I have been most shamefully, most abominably treated. I have done my best to show you such civilities as were in my power. And what has been my reward? You have robbed—I must repeat the word robbed a highly respectable jeweller. You have insisted on my entertaining you to an exceedingly expensive, not to say ostentatious, lunch, though I was obliged to pawn my watch and chain in order to do so (and let me tell you, Ma’am, that none of our family have been in the habit of frequenting pawnshops, except my cousin Edward, and he was in the Yeomanry). During that indigestible meal—I’m feeling the worse for it at this very moment—your behaviour and conversation attracted the unfavourable attention of everyone present. I feel I have been publicly disgraced. I shall never be able to show my face in that restaurant again. You have assaulted the police. You have stolen—”
515
– Значит
516
Характер дядюшки Эндрью, наконец, помог ему превозмочь свои страхи.
– Да, мадам, я намеревался поступить именно так, – заявил он, – именно так! Я обладаю на это неотъемлемым правом. Вы обращались со мной самым постыдным и неприемлемым образом, мадам. Я постарался показать вам все самое привлекательное в нашем мире. И в чем же состояла моя награда? Вы ограбили – я повторяю, ограбили весьма уважаемого ювелира. Вы настаивали на том, чтобы я пригласил вас на исключительно дорогостоящий, чтобы не сказать, разорительный обед, несмотря на то, что с этой целью мне пришлось заложить свои часы и цепочку. Между тем, мадам, в нашем семействе никто не имел прискорбной привычки к знакомству с ростовщиками, кроме моего кузена Эдварда, служившего в армии. В течение этой предельно неприятной трапезы, о которой я вспоминаю с растущим отвращением, ваше поведение и манера разговора привлекли недоброжелательное внимание всех присутствующих! Мне кажется, что моей репутации нанесен непоправимый урон. Я никогда вновь не смогу появиться в этом ресторане. Вы совершили нападение на полицию. Вы похитили…
[ 517 ] “Oh stow it, Guv’nor, do stow it,” said the Cabby. “Watchin’ and listenin’s the thing at present; not talking.”
[ 518 ] There was certainly plenty to watch and to listen to. The tree which Digory had noticed was now a full-grown beech whose branches swayed gently above his head. They stood on cool, green grass, sprinkled with daisies and buttercups. A little way off, along the river bank, willows were growing. On the other side tangles of flowering currant, lilac, wild rose, and rhododendron closed them in. The horse was tearing up delicious mouthfuls of new grass.
517
– Помолчали бы, хозяин, перебил извозчик. – Посмотрите, какие чудеса творятся. Право, помолчите. Послушайте лучше, полюбуйтесь.
518
В самом деле, им было что послушать и чем полюбоваться. То дерево, которое первым появилось у ног Дигори, успело превратиться в развесистый бук, мягко шелестевший ветвями над головой мальчика. Путники стояли на прохладной зеленой траве, испещренной лютиками и ромашками. Подальше, на берегу реки, склонялись ивы, а с другого берега к ним тянулись цветущие ветки сирени, смородины, шиповника, рододендронов. Лошадь за обе щеки уплетала свежую траву.
[ 519 ] All this time the Lion’s song, and his stately prowl, to and fro, backwards and forwards, was going on. What was rather alarming was that at each turn he came a little nearer. Polly was finding the song more and more interesting because she thought she was beginning to see the connection between the music and the things that were happening. When a line of dark firs sprang up on a ridge about a hundred yards away she felt that they were connected with a series of deep, prolonged notes which the Lion had sung a second before. And when he burst into a rapid series of lighter notes she was not surprised to see primroses suddenly appearing in every direction. Thus, with an unspeakable thrill, she felt quite certain that all the things were coming (as she said) “out of the Lion’s head”. When you listened to his song you heard the things he was making up: when you looked round you, you saw them. This was so exciting that she had no time to be afraid. But Digory and the Cabby could not help feeling a bit nervous as each turn of the Lion’s walk brought him nearer. As for Uncle Andrew, his teeth were chattering, but his knees were shaking so that he could not run away.
519
А лев все пел свою песню, все расхаживал взад и вперед величавой поступью. Тревожно было, правда, то, что с каждым своим поворотом он подходил чуть ближе. А Полли вся обратилась в слух. Ей казалось, что она уже улавливает связь между музыкой и происходящим в этом мире. Когда на откосе метрах в ста появилась темная полоска елей, Полли сообразила, что за миг до этого лев издал несколько глубоких, длинных нот. А когда ноты повыше стали быстро-быстро сменять друг друга, она не удивилась, увидав, как повсюду внезапно зацвели розы. В невыразимом восторге она поняла, что все вокруг создает именно лев, «придумывает», как она позже говорила. Прислушиваясь к песне, мы различали только звуки, издаваемые львом, но вглядываясь в окружающее – видели жизнь, которая рождалась от этих звуков. И все это было так замечательно и дивно, что у Полли просто не было времени предаваться страхам. А вот Дигори и извозчик не могли побороть беспокойства, растущего с каждым шагом льва. Что же до дядюшки Эндрью, то он и вовсе стучал зубами от ужаса, и не убегал только из-за дрожи в коленках.
[ 520 ] Suddenly the Witch stepped boldly out towards the Lion. It was coming on, always singing, with a slow, heavy pace. It was only twelve yards away. She raised her arm and flung the iron bar straight at its head.
[ 521 ] Nobody, least of all Jadis, could have missed at that range. The bar struck the Lion fair between the eyes. It glanced off and fell with a thud in the grass. The Lion came on. Its walk was neither slower nor faster than before; you could not tell whether it even knew it had been hit. Though its soft pads made no noise, you could feel the earth shake beneath their weight.
520
Вдруг ведьма смело выступила навстречу льву, который распевал, медленно расхаживая тяжелым шагом, всего метрах в десяти. Она подняла руку и метнула в него железным бруском, целясь прямо в голову.
521
На таком расстоянии никто бы не промахнулся, а уж Джадис – тем более. Брусок ударил льва точно между глаз, отскочил и упал в траву. Лев приближался – не медленнее, и не быстрее, будто вовсе не заметил удара. Его лапы ступали мягко, но земля, казалось, подрагивала под их тяжестью.
[ 522 ] The Witch shrieked and ran: in a few moments she was out of sight among the trees. Uncle Andrew turned to do likewise, tripped over a root, and fell flat on his face in a little brook that ran down to join the river. The children could not move. They were not even quite sure that they wanted to. The Lion paid no attention to them. Its huge red mouth was open, but open in song not in a snarl. It passed by them so close that they could have touched its mane. They were terribly afraid it would turn and look at them, yet in some queer way they wished it would. But for all the notice it took of them they might just as well have been invisible and unsmellable. When it had passed them and gone a few paces further it turned, passed them again, and continued its march eastward.
522
Колдунья взвизгнула и бросилась бежать, быстро скрывшись среди деревьев. За ней бросился было дядя Эндрью, да сразу споткнулся и плюхнулся ничком в ручей, впадавший в речку. А дети двигаться не могли, и даже, наверное, не хотели. Лев не обращал на них никакого внимания. Его огромная алая пасть была раскрыта для песни, а не для рыка. Дети могли бы дотронуться до его гривы, так близко он прошествовал. Они вроде и боялись, что он обернется, но в то же время как-то странно этого хотели. А он прошел мимо, словно не видел их и не чувствовал их запаха. Сделал несколько шагов, повернул обратно, снова миновал людей и пошел дальше на восток.