Племянник дяде не отец. Юрий Звенигородский
Шрифт:
Борис понял господскую мысль и с низким поклоном молвил:
– Здрав буди, княже! За добрых молодцев не волнуйся. Старший, хотя дома не читает, не пишет, да у Ивана Дмитрича Всеволожа занятий не пропускает. Средний же не пропускает церковных служб, где присутствует Софья Заозёрская.
Господин обнял верного слугу, но не скрыл беспокойства:
– Рад тебе, друже, выше всех мер! Да, думаю, не вышло бы глупостей между Васькой и этой Всеволожей? Княжич боярышне не чета!
Галицкий рассмеялся:
– Какие с отроковицей глупости? Туманные
– А надежды есть?
Боярин развёл руками:
– Сам говоришь, княжич боярышне не чета.
– Это я говорю, - смутился князь.
– Анастасиюшка же не прочь породниться с Иваном Дмитричем. Что за прихоть?
– Он не стал продолжать, подтолкнул потомка галицких княжат в руки готовой к услугам челяди.
Зимнему путнику предстояла жаркая баня, а уж после - застолье да беседы душевные.
Боярин, уходя, успел спросить о здоровье княгини. Юрий Дмитрич ответил уклончиво:
– Ей неможется.
Не было желания распространяться о своём горе. Пред кем угодно, только не пред Борисом плакаться. Сколько лет, как тот потерял свою жену Дарью, а до сей поры тужит: не прибавлять же скорби вдовцу. В нём чужое ненастье всколыхнёт собственную бурю.
Встретились, как полагалось, за трапезой. Галицкий пил, как всегда: один полный кубок, следующие лишь пригубливал. Есть мешало обилие новостей, которые торопился высказать:
– По отъезде твоём, Юрий Дмитрич, отправил государь сына с великой княгиней в Смоленск, где ныне обретается Витовт. Поехали, как бы погостить. Дочка - свидеться с отцом, внук - с дедом.
– Пусть их, - отмахнулся Юрий.
Борис покачал головой:
– Не пусть! И я сперва не придал значения: родительница с дитём - в гостях, родитель - в Коломне, на местном празднестве. То ль обитель открыть, то ли храм освятить. Твои сыновья были перед тем в златоверхом тереме на последнем занятии в обществе юного Василья Васильича, видели государя-дядю. Сказали, плохо выглядел Василий-старший.
Юрий опустил голову:
– Значит, Константин прав. А ведь брат ещё далеко не стар: всего-то пятьдесят два. Не знаешь, что говорят лекари?
Борис развёл руками:
– Никто не ведает.
– Пригубил из кубка и продолжал: - Всё главное произошло по возвращении Софьи с сыном из Смоленска, а Василия Дмитрича из Коломны.
Юрий насторожился:
– Что произошло?
Борис отставил кубок, отодвинул от себя блюдо, положил руки на стол, выпрямился, произнёс значительно:
– Государь Василий Дмитрич написал завещание.
Это известие сотворило в Столовой палате мёртвую тишину.
Вихрь мыслей пронёсся в голове Юрия. Завещание пишут перед кончиной. Хотя нет, составляют и загодя. Татунька, Дмитрий Иванович, поспешил высказать свою волю при рождении первого сына. Так же поступил Василий, когда Софья родила первенца, который вскоре преставился. Что может означать для второго по старшинству брата теперешняя государева воля? Одно из двух: праздник или будни. Законное место по отчине и по дедине или второстепенство до скончания
– Ну!
– Государь благословил сына на великое княжение, - объявил боярин то, что и предполагал его господин.
– Отказал ему всё родительское наследие и собственный удел - Нижний Новгород, Муром, Коломну. Сверх того - Великий луг за Москвой-рекой, Ходынскую мельницу, двор Фоминский у Боровицких ворот, двор загородный и ещё сёла в разных областях. Из драгоценных вещей - золотую шапку, бармы, крест, каменный сосуд Витовта, хрустальный кубок короля Ягайлы...
Юрий пристукнул по столу:
– Довольно!
– Грамота скреплена восковыми печатями: четырьмя боярскими и пятой великокняжеской с изображением всадника. А внизу - рука митрополита Фотия по-гречески.
Юрий молчал.
– Примечательно, - поднял палец Борис, - что государь пишет предположительно: «А даст Бог сыну моему княжение великое держать».
– Меня боится, - догадался Юрий.
Галицкий вздохнул:
– О тебе, мой господин, скажу особо. Твой брат поручает сына вместе с матерью дружескому заступлению тестя, государя литовского, который именем Божиим ему в том обязался. Вот ради чего Софья ездила в Смоленск.
Юрий вскочил:
– Доверенность Витовту? Поседевшему в кознях властолюбия? Да он поработит Москву!
На это Галицкий возразил:
– А для чего Совет великокняжеских бояр? Ведь призваны опекать отпрыска и они окоротят Витовта в случае чего.
– Они, - нетерпеливо спросил Юрий, - кто они?
– Известно кто, - перечислил Борис: - новый любимец государев, литовский выходец, Юрий Патрикеич Нариманов. Он был в головах при составлении духовной. Его подпись впереди других. Ну, ещё тот же Иван Всеволож. Ну, Иван Кошкин. Все имена ты знаешь.
Князь, переваривая новости, вымолвил:
– Витовт - большая сила.
– Ещё и младшим братьям приписал беречь отрока-сына, как зеницу ока, - присовокупил Борис.
– Только твоего имени там нет. Названы Андрей, Пётр, Константин...
Юрий был смущён упоминанием о Константине:
– Ужели друг мой младыш всё-таки от меня отрёкся?
Боярин закивал:
– Слышно, только что прибыл он из Новгорода на Моекву. Вернулся, стало быть. Хотя нет, - Борис ударил себя по лбу.
– Ошибся я, не ставь во грех! Прибыть-то прибыл, а вот имени его в духовной нет. Обоих вас там нет.
Князь открыл рот, собрался ещё что-то уточнить. И обмер.
Дверь в Столовую палату распахнулась. На пороге появилась во всём прежнем блеске лучезарная Анастасия. Платье с золотой каймой, малиновый источень, накидка из белой паволоки.
– Боже мой!
– воскликнул Юрий.
Борис встал с поклоном, говоря улыбчиво:
– Вот так неможется!
– Узнала: друг приехал из самой Москвы, - сказала ясным голосом княгиня.
– И произошла во мне большая перемена. Откуда что взялось: крепость телесная во всех членах. И, разумеется, от этого - душевная. Такое чудо!