Плененная невеста
Шрифт:
Он хочет меня. Я вижу доказательства этого прямо здесь, толстые и жаждущие меня, и это пугает меня. Это не тот мужчина, который удовлетворится одним быстрым трахом, чтобы сделать это легальным сегодня вечером. Я не знаю, как я вообще могла подумать, что он может удовлетвориться одним разом.
Мое сердце снова начинает учащенно биться, когда он присоединяется ко мне на кровати, опускаясь передо мной на колени, пока его взгляд скользит по моему телу. Я все еще в основном прикрыта, корсет прикрывает меня от груди до бедер, и мои трусики все еще на мне, но то, как он смотрит на меня, заставляет меня чувствовать, что я уже голая. От этого по моей коже пробегают мурашки, заставляя ее покалывать, и Виктор тихо смеется.
— Холодно? — Спрашивает он, и, если бы я не была уже такой, звук его ледяного голоса пробрал бы меня до костей. — Я задал тебе вопрос, принцесса.
Я уже ненавижу звучание этого прозвища. Для меня оно звучит насмешливо, напоминая о моем положении дочери Витто Росси и о том, что теперь я принадлежу Виктору. Как он признал принцессу мафии своей, просто потребовав ее. Он гордится собой. Теперь я это знаю. Доволен своим призом. Что ж, я не собираюсь доставлять ему больше удовольствия, чем необходимо. Стиснув зубы, я вызывающе смотрю на него, отказываясь отвечать.
— В тебе больше огня, чем я думал, — говорит Виктор, звуча почти насмешливо. Он наклоняется вперед, его руки прижимаются к моим бедрам, и я чувствую, как мозоли на его ладонях царапают мою нежную кожу. Это приятно, лучше, чем должно. Лучше, чем я хочу. Я стискиваю зубы, заставляя себя не ахнуть, когда он раздвигает их, его большие пальцы вдавливаются в мягкую плоть моей внутренней поверхности бедер, когда он скользит руками вверх, опускаясь на колени между моими раздвинутыми ногами.
— Ты так прекрасно выглядишь, — решительно говорит он. — Давай, разложись для меня, как моя награда. Как мой долгожданный пир.
На один краткий, ужасающий момент мне кажется, что он может наброситься на меня. Его взгляд жадно скользит вниз, между моих ног, и я не могу перестать думать: пожалуйста, пожалуйста, нет. Я знаю, как это может быть приятно, и я не хочу бороться со своей реакцией. Я хочу, чтобы это поскорее закончилось, чтобы он перестал затягивать.
Но Виктор, похоже, никуда не спешит.
Его руки скользят вверх, добираясь до края моих трусиков. Его холодные голубые глаза скользят по моей груди, корсету, который приподнимает их, и я вижу там желание. Он медленно стягивает мои трусики вниз, через мои бедра, и когда он бросает их на ковер рядом с кроватью, он раздвигает мои бедра еще шире. Обнажая меня, выставляя меня напоказ. Я чувствую, что краснею от смущения, даже когда мое тело вопреки мне реагирует на его прикосновения.
Руки Виктора снова скользят по внутренней стороне моих бедер.
— Давай посмотрим на эту прелестную киску, которую я купил для своего удовольствия. — Его слова заставляют меня покраснеть еще больше.
— Ты заставляешь меня чувствовать себя шлюхой, а не женой. — Я отворачиваюсь, не желая смотреть на него, когда он прикасается ко мне в первый раз. Его рука скользит выше, его пальцы проникают между моих складочек, и он смеется, когда его пальцы касаются моего входа.
— Только шлюха может быть такой мокрой для мужчины, которого, по ее словам, не хочет. — Он грубо вводит в меня два пальца, и я сильно прикусываю нижнюю губу, чтобы не ахнуть. Внезапное вторжение немного болезненно, но в то же время приятно. Его пальцы сжимаются внутри меня, и я чувствую внезапное давление, прилив удовольствия, когда он находит точку, чего Франко никогда не делал за считанные секунды пребывания внутри моего тела.
Медленно он двигает пальцами внутри меня, прижимая их к тому месту, когда потирает кончиками пальцев мои внутренние стенки.
— Ах, да, вот оно. Ты можешь лгать мне, моя прелестная жена, но твое тело не может. Ты раскрываешься для меня, как цветок, вопреки себе. Я чувствую, какая ты влажная для этого члена. — Он обхватывает себя другой рукой, и я сжимаю зубы так сильно, что кажется, они вот-вот треснут, пытаясь сдержать любую реакцию. Вздох, стон, писк удовольствия.
Я не доставлю ему такого гребаного удовлетворения.
Виктор еще дважды вводит в меня свои пальцы, затем высвобождает их. Моя киска мгновенно сжимается, моему предательскому телу не хватает полноты, давления его руки. Если его пальцы чувствуются так, как сейчас, то каким будет его член? Я в ужасе от этого понимания.
Он протягивает руку, хватает меня за подбородок и поворачивает мое лицо так, что я вынуждена наблюдать за ним, когда он подносит пальцы ко рту, его язык пробегает по ним, пока он слизывает мое возбуждение.
— Ты такая сладкая на вкус, принцесса, — говорит Виктор, его голос становится более глубоким. Его акцент усиливается по мере того, как растет его желание, его слова грубые и почти иностранные, и я чувствую еще одну дрожь совместного возбуждения и желания.
Никто никогда не рассказывал мне, как страх может подпитывать желание, как адреналин и возбуждение могут идти рука об руку. Я в ужасе от обнаженного мужчины, стоящего на коленях у меня между ног. В то же время я чувствую биение своего сердца в своих венах, пульсирующее от предвкушения так же, как и его толстый член. Я вижу это, и мое сердце начинает учащенно биться, когда Виктор наклоняется вперед, чтобы схватить меня за бедра.
— Я мог бы заставить тебя кончить первой, принцесса, — говорит он почти насмешливо. — Я мог бы есть эту сладкую киску до тех пор, пока ты не закричишь. Но поскольку ты хочешь подраться со мной, я возьму тебя сейчас, вот так. Мой член больше не хочет ждать, и я тоже.
Когда он прижимает опухшую головку к моему входу, я ахаю. Я ничего не могу с собой поделать. Я чувствую, какой он большой, слишком большой для меня, на самом деле. У меня возникает внезапное дикое желание умолять его остановиться, попытаться убежать, сделать что угодно, лишь бы это чудовище не проникло в мое тело.
— Не сопротивляйся, принцесса, — рычит Виктор, словно читая мои мысли. Его руки сжимаются на моих бедрах, удерживая меня на месте. — Тебе будет легче, если ты расслабишься.
А затем он толкается, и на секунду мне кажется, что я, блядь, снова теряю свою девственность.
Боль острая и интенсивная, пронзающая меня так, что на короткую секунду у меня кружится голова, когда его член входит в меня по самую рукоятку. Никаких колебаний, никакого ожидания, пока я приспособлюсь. Он громко стонет, издавая гортанный звук удовольствия, его лицо кривится от этого ощущения, когда его пальцы погружаются в мою кожу. На секунду он замирает. Я чувствую дрожь, которая проходит по нему, его глаза на мгновение закрываются, и я думаю с горькой злобой, когда моя киска сжимается вокруг него, несмотря на то, насколько это грубо и болезненно: