Плененная невеста

Джеймс М. Р.

Я тебя чертовски ненавижу.

Но затем он начинает двигаться.

Боль длится еще секунду, а затем превращается во что-то другое. Он двигается длинными, размеренными толчками, выходя почти до упора, а затем жестко входит обратно, его глаза сосредоточены где-то над моей головой. Его движения напряженные, почти деловые, как будто он решил перестать играть со мной и просто заняться делом завершения этого гребаного брака, но у моего тела другие представления.

Когда боль утихает, я внезапно интуитивно осознаю, как полно я себя чувствую, как хорошо ощущается его член, растягивающий меня до предела. С каждым толчком он затрагивает каждый нерв внутри меня, толстая головка его члена трется о то место, которое он нашел своими пальцами, его пульсирующий ствол пронзает меня, наполняет меня, делая невозможным думать ни о чем другом. Он тверд как скала, не только его член, но и все его тело, напряженное от сосредоточенности, и его руки все еще сжимают мои бедра так крепко, что я уверена, что завтра у меня будут синяки. И с каждым толчком я чувствую нарастающее удовольствие, которое почти невозможно скрыть, независимо от того, как сильно я стискиваю зубы или пытаюсь оставаться бесстрастной, даже скучающей.

Франко никогда не заставлял меня кончать. Он думал, что делал это несколько раз, но я всегда потом кончала сама. Какое-то время это был метод проб и ошибок, чтобы понять, как правильно прикасаться к себе, как доставить удовольствие собственному телу, чтобы подтолкнуть себя к краю. Но как только я это сделала, больше всего на свете мне захотелось испытать это с кем-нибудь другим. К тому времени все надежды на счастье в моем браке исчезли. Но я иногда фантазировала о каком-нибудь увлечении, где я бы узнала, каково это, кончать на член мужчины. Конечно, я никогда не планировала узнать это на самом деле. Измена для мужчин из мафии, это право по рождению. Для их жен это смертный приговор. Но теперь, когда член Виктора входит в меня долгими, медленными движениями, которые, кажется, затрагивают каждое нервное окончание в моем теле, я чувствую, как узел в моем животе распускается, мое сердце начинает учащенно биться, мышцы моих бедер начинают дрожать, мое дыхание учащается вопреки моему желанию. Я не хочу кончать, отчаянно думаю я. Не с ним. Я не доставлю ему такого удовольствия. Но, я не уверена, что смогу остановить себя. Он такой большой, такой приятный, каждый мощный толчок посылает по моему телу ощущения, о существовании которых я и не подозревала, и когда он внезапно сильнее прижимает меня к себе, его бедра качаются вперед, так что его таз упирается в мой клитор, я знаю, что не смогу остановиться.

Мне требуется весь мой самоконтроль, чтобы не закричать, не застонать и не вцепиться в простыни. Внезапно меня захлестывает наслаждение, мой клитор пульсирует, когда его волны омывают меня. Я чувствую, как моя киска сжимается вокруг него, содрогаясь в спазмах, когда я борюсь с тем, чтобы просто напрячься и не выгибать спину, не тереться о него так, как я так отчаянно хочу. Но я не могу его обмануть. Внезапно он замирает, и когда я открываю глаза, я вижу в его взгляде выражение чистой похоти, затемняющее ледяную синеву его взгляда, пока голод, который я вижу в нем, не вызывает во мне дрожь страха после моего оргазма.

— Дa! — Он смеется, его голос хриплый и глубокий. — Даже маленькая принцесска не смогла удержаться от того, чтобы кончить на член Братвы. — Он снова начинает нажимать, на этот раз быстрее, и я вижу, как его собственный жесткий контроль ускользает. Мой оргазм возбудил его еще больше, из-за чего ему стало труднее относиться к этому как к чему-то, с чем нужно покончить, и я чувствую небольшой прилив победы при этом. Если я потеряла контроль, то и он должен это сделать.

— Возможно, я заставлю тебя кончать еще много раз, — рычит Виктор, толкаясь сильнее, быстрее. — Ты думала, что слишком хороша для удовольствия в моей постели, но твое тело знает лучше. Оно знает, для чего было создано. — Теперь быстрее, жестче, его руки сжимают мои бедра, когда он врезается в меня, тяжело дыша, когда он приближается к своему собственному оргазму. — Ты была создана для меня, принцесса. Создана, чтобы кончать на мой гребаный член. Блядь!

На последних словах он рычит, входя в меня еще раз, сильно, и я чувствую, как его бедра дергаются за мгновение до того, как я почувствую первый горячий прилив его спермы. Виктор запрокидывает голову, и я вижу, как напрягаются жилы в его горле, когда он рычит от удовольствия, его член пульсирует в спазмах внутри меня, его сперма наполняет меня. Он выглядит почти первобытным, опасным в том смысле, что заставляет мое сердце учащенно биться, а дыхание застревать в горле. Именно в этот момент, наблюдая за Виктором в муках его удовольствия, я точно знаю, что вышла замуж за совершенно не похожего на Франко мужчину. И я знаю, видя, как он теряет контроль над собой на этот короткий промежуток времени, что мне нужно быть очень, очень осторожной.

У Виктора может быть веская причина не причинять мне вреда. Но я вышла замуж за очень опасного человека. Не за сумасшедшего и беспечного, каким был Франко, а за расчетливого и умного. И это делает его гораздо более смертоносным, чем когда-либо мог быть Франко.

Последняя, сильная дрожь пробегает по его телу, а затем его руки расслабляются на моих бедрах, его глаза открываются. Я вижу момент, когда он снова берет себя в руки, выражение его лица становится тщательно отсутствующим, а затем он отстраняется, его член выскальзывает на свободу. Я чувствую его на своих бедрах, теплого и липкого. Сегодня вечером я могла бы забеременеть от него, и разве это не было бы лучше, на самом деле? Он сказал, что будет трахать меня до тех пор, пока я не понесу, так что чем скорее это произойдет, тем лучше. Но от этой мысли мой желудок сжимается от тошнотворного страха.

Я откидываюсь назад на кровати, отодвигаясь от него так быстро, как только могу. Виктор освобождает мне пространство, двигаясь в свою сторону, но я уже слезаю с нее, отступая назад.

— Я собираюсь пойти принять душ, — говорю я ему, отказываясь встречаться с ним взглядом. Я не хочу смотреть на него или говорить с ним больше, чем необходимо. Я чувствую себя униженной из-за того, что он заставил меня кончить, меня тошнит от того, что мой первый оргазм с мужчиной был с ним. Почему я должна была реагировать на его… жестокость? Но даже когда я так думаю, я знаю, что на самом деле это была не жестокость. Это был грубый, бесчувственный трах, но я уже видела такое. И я знаю, что если бы Виктор захотел, он мог бы намного превзойти то, что я испытала по жестокости с Франко.

Все было даже не так плохо, говорю я себе, разворачиваясь на каблуках и спеша в ванную, захлопывая за собой дверь. Ты драматизируешь. Но все, чего я хочу, это разрыдаться. Худшее, что я могла себе представить, это то, что мне действительно понравится ложиться в постель с Виктором, и я получила удовольствие. Что бы я еще ни говорила себе, я не могу притворяться, что мне не было хорошо.

Я не позволю этому случиться снова, думаю я про себя, направляясь в душ и сердито открывая краны. Я придумаю какой-нибудь способ удержать его от того, чтобы трахнуть меня снова. Мне просто нужен план. Но я не буду делать этого снова. Я этого не вынесу. Если я не могу доверять себе, чтобы лечь на спину и игнорировать это, пока он не закончит трахать меня, тогда я вообще не смогу лечь с ним в постель. Это все, о чем я могу думать, чтобы не разрыдаться, когда вхожу в душ. Я не хочу, чтобы он увидел меня с опухшими красными глазами и понял, что я плакала. Я хотела быть статуей рядом с ним, ледяной принцессой, и это заставляет меня чувствовать себя слабой, зная, что у меня это не получилось.

Я стою под горячей водой так долго, как только могу, надеясь, что, может быть, он уснет и мне не придется снова встречаться с ним взглядом до завтра. Я тру себя, пока кожа не становится розовой, пока не израсходую все мыло с цветочным ароматом в душе, а затем, когда нечем умыться и горячая вода обжигает кожу, я прислоняюсь к стене и пытаюсь собраться.

Я ничего не могу сделать, чтобы не быть женой Виктора. Все, что я могу сделать, это выживать день за днем, приспосабливаться по мере развития событий и делать все, что в моих силах. Не так давно я надеялась, что моя жизнь больше не будет такой, но это так. Я могу либо заставить себя пройти через это, либо с таким же успехом я могла бы выброситься с балкона раньше и избавить себя от унижения из-за того, что произошло между нами в постели.

Когда я, наконец, выхожу из душа и вытираюсь, заворачиваясь в один из толстых, пушистых гостиничных халатов, которые, к счастью, закрывают меня от шеи до икр, я ожидаю увидеть Виктора, если он еще не спит, ожидающего меня с самодовольным удовлетворением на лице. Но это совсем не то, что я нахожу. Он не спит, когда я возвращаюсь в комнату, сидит в одном из кресел у камина с напитком в руке, но поначалу даже не поднимает глаз, когда я вхожу в комнату, как будто не слышит меня. И затем, когда он, кажется, наконец замечает, что я стою там, он выглядит почти испуганным. Я замечаю, что он снова одет, переоделся в черную шелковую пижаму, которая каким-то образом придает ему вид сильного и элегантного, а не нелепого, как выглядело бы большинство мужчин в чем-то подобном.