Пленница Белого Змея
Шрифт:
— Я не хотел бы копаться в ваших воспоминаниях, — сказал Эрик после того, как возникшая пауза стала неудобной. — Но все же… Почему вы решили, что за смертью вашей жены стоит именно королева Аврения?
Тобби промолчал.
— Лезу не в свое дело? — спросил Эрик. Бывший министр отрицательно мотнул головой.
— Мы в одной лодке, господин Эверхарт. Какое уж тут не свое дело… Незадолго до смерти Аурики я очень сильно поругался с ее величеством, — Тобби прищурился, и спокойное выражение его лица вдруг резко сменилось
Эрик уже примерно представлял, что будет дальше. Разумеется, королева не была в восторге от того, что Тобби осмелился своевольничать.
— Я отказался выполнять задание. Сказал, что вообще уйду в отставку и уеду, — продолжал Тобби. Морщина, которая легла по его переносице, была глубокой, словно шрам. — Аврения взбеленилась, орала на весь дворец. А потом вдруг успокоилась и сказала, что научит меня подчиняться и знать свое место. Что и у нее есть средства.
Тобби прикрыл глаза, и его лицо нервно дрогнуло, словно он в очередной раз пытался удержать свое горе и никак не мог с ним справиться.
— Аурики не стало через неделю, — едва слышно проговорил он. — Поехала к медикусу, я отдал ей свой самоходный экипаж. Я был в министерстве, готовился к переговорам, пришел Игорь, мой помощник, и сказал, что артефакт в экипаже взорвался. Погиб водитель, и Аурика погибла.
Тобби откинулся на спинку скамейки и умолк. Королева Аврения заставила строптивца подчиняться, отобрав у него самое дорогое. Но что, если Альберт прав, и Аврения здесь — всего лишь элемент головоломки, а не тот, кто ее собирает?
— Кто еще мог знать о том, что вы с королевой на ножах? — поинтересовался Эрик. Тобби равнодушно стряхнул лохмотья травинки с колена, растер зеленый сок по пальцам.
— Да все знали. В тот вечер она голосила, как сумасшедшая, — промолвил он. — Эрик, ну вы же понимаете, что я профессионал. Я обдумал все варианты. Именно Аврения хотела меня проучить и заставить слушаться. Аурика была помехой для ее воли, вот и устранили помеху…
Тобби осекся, словно ему стало трудно дышать.
— А если устранить хотят Аврению? — продолжал наседать Эрик. — Руками неутешного вдовца, который будет мстить даже с того света?
— Ваш брат сказал то же самое, — сухо произнес Тобби.
— Вам не жалко Марселлин? Юная девушка, еще ребенок.
Среди деревьев мелькнуло светлое платье, и к пруду вышла Брюн. Эрик невольно залюбовался ею — тоненькая, легкая, она была похожа на фею. Тобби поймал направление его взгляда и посоветовал:
— Я бы на вашем месте размышлял не о том, кто сядет на трон Хаомы. И не о судьбе Марселлин. А о том, как удержать то, что у вас пока есть.
Эрик прекрасно понимал его правоту. Не стоило тратить время на таких, как Лютеция, на сожаления о прошлом и мысли
Брюн подошла к скамье — Тобби тотчас же поднялся, уступая ей место, и произнес:
— Мой свет уже погас, господин Эверхарт. А ваш еще горит. Позаботьтесь о нем, пока можете.
Когда Тобби скрылся из виду, решив, должно быть, коротать время в другом месте за чем-то более интересным, чем беседа с Эриком, Брюн сказала:
— Это просто невероятно, Эрик. То, что ты сделал — невероятно.
В груди потеплело, а сердце застучало быстрее — похвала Брюн неожиданно обрадовала Эрика. Он смущенно улыбнулся и ответил:
— В принципе, ничего особенного. Просто переключение работы некротических полей по заданной схеме с учетом… — Эрик осекся и произнес: — Извини, это, должно быть, совсем неинтересно.
Брюн ободряюще улыбнулась.
— Мне просто сложно это понять, — сказала она. — Я же не знаю этих вещей.
«Зато мы оба знаем, насколько жизнь хрупкая штука, — подумал Эрик, — и как легко ее можно оборвать. Нужно лишь желание перерезать тоненькую ниточку».
— Когда все это кончится, — неожиданно для самого себя произнес Эрик, — давай поедем к твоим родителям.
Брюн самым натуральным образом шарахнулась в сторону, будто слова Эрика испугали и задели ее сильнее пощечины.
— Это еще зачем? — прошептала она. Ее голос дрожал, казалось, Брюн готова расплакаться. Эрик с грустью подумал, что она до сих пор не ждет от него ничего хорошего — хотя согласилась вернуться в Геренхаус, хотя испытывала к Эрику вполне теплые чувства.
Он вспомнил их поцелуй на конспиративной квартире Альберта. Вспомнил, какой податливой и нежной, какой открытой была Брюн.
Снова кольнуло сердце.
— Затем, что так полагается, — сказал Эрик максимально серьезно. Поднявшись со скамейки, он опустился перед Брюн на одно колено и произнес: — Если я собираюсь взять девушку в жены, то должен просить согласия у ее родителей.
Брюн смотрела на него с ужасом, непониманием и надеждой. Ее рука в руках Эрика была маленькой и хрупкой — сожми сильнее и сломаешь.
— Ты можешь подумать, что я тороплю события, — продолжал Эрик, — но мне кажется, что медлить и рассуждать незачем, когда надо действовать и принимать решения. Пока свет горит для нас обоих. Брюн, ты станешь моей женой?
Брюн негромко ахнула и тотчас же зажала рот ладонью. В ее глазах Эрик увидел блеснувшие слезы. Девушкам ведь полагается плакать, когда им делают предложение.
— Брюн? — окликнул Эрик. — Я понимаю, что вся наша ситуация как минимум сложная. Но я бы хотел, чтоб ты вышла за меня замуж. Я не обещаю тебе луну с неба, но сделаю все, чтоб ты была счастливой.
Брюн молчала еще с минуту, потом ее губы дрогнули, и Эрик услышал негромкое «Да».
— Да, — повторила Брюн уже более четко. — Да, я согласна.