Пленница тирана

Суворова Анастасия Романовна

В сотый раз за эти нескончаемые сутки он почувствовал разрушительное движение корней ирмэ в своей душе. В сотый раз зависть и мысли о несправедливом распределении ресурсов по Пирамиде пронеслись в голове молодого воина. Но князь не привык испытывать жалость к самому себе, а потому, откинул мрачные думы и принялся размышлять о дальнейших действиях.

— Так, парни, нам нужно укрытие на ночь и это точно не должен быть храм.

— С ночлегом, думаю, проблем не будет, — проговорил Дока. — В таком огромном городе должны быть амбары

для зерна, там сухо и тепло, к тому же сегодня ночью в них вряд ли кто-то будет наведываться.

— Это почему? — спросил Харух.

— К ним приехали самые почитаемые гости их круга. Как думаешь, яства в их честь уже приготовлены или только сейчас начнётся кутерьма?

— Ну, к приезду князя наверняка, всё будет готово заранее, — предположил Галор.

— Вот, считайте, что к ним сам император заявился. Все необходимое зерно уже подготовили, будьте уверены.

— Осталось найти амбар.

— Тоже не проблема, — проговорил Дока, шурша картой.

— Золотой работник! — похвалил князь, потрепав субтильного парня по плечу. — Что там касательно монет, кстати, Маруха?

— Самые распространенные — это медяки. За один медяк можно купить булку хлеба, за пять курицу, за семь — десять отрезов шерсти. Девки за медяки не продаются. Кто знает, может они здесь и за золото не продаются? Но, если честно, я сомневаюсь. Как без девок? Оружие, кстати, за медяшки тоже не купить, но его и за золото-то не отдают без особой бумажки.

Это князь знал уже и без Марухи, поэтому махнул рукой, мол, продолжай дальше.

— Серебро на деньги здесь пускают редко, не знаю почему, — пожал плечами Маруха.

— Валамарцы из него посуду делают, оно, по их мнению, целебными свойствами обладает, — не отрываясь от карты, сказал Дока. — Я в книге одной читал, — пояснил он свою осведомлённость, когда на него уставилось пять пар глаз.

— Дальше, синие кругляши, — продолжил вор. — На парочку можно купить бочку шикарного летнего вина. Но по мне, так это бабский напиток, хотя Галору понравился. Дальше золото, один золотой равен восьмистам медякам, а потом уж и валадий, он равен ста золотым.

Таймар достал из-за пазухи крохотный, тоненький кругляшек с отчеканенной пирамидой в центре, и, повертев в руке, запрятал обратно.

— Это не просто сто золотых, Маруха, — это билет в иные миры. Если отцовские ученые разгадают формулу этого сплава, мы сможем строить межкруговые корабли, как это делают этэри.

Воины многозначительно посмотрели на то место, куда князь упрятал мерцающий блик надежды, и двинулись в путь вслед за Докой, который отыскал ближайший к ним амбар, готовый принять шестерых уставших путников.

Амбар оказался не маленьким, но был до краев набит мешками с зерном. Пару тройку тюков солдаты князя вспороли, распихав зерно меж плотно набитых холщёвок, и устроились в образовавшуюся нишу. В углу на лопатах обнаружилась роба: куртка да портки. Потрёпанные, конечно, но зато не привлекающие

внимания в отличие от роглуарских кожанок.

— Тебе будет в пору, Галор, — сказал князь, протягивая юноше тряпки. — Переоденься и сходи в ту лавку с хлебами, что мы проходили мимо, когда сюда шли. Купи еды на всех, ничего не кради, плати столько, сколько запросят, в общем, не нарывайся. Ах да, если увидишь приличное шмотьё, в котором здесь все ходят, прикупи на меня и Харуха что-нибудь.

Галор ушёл в сгущающиеся сумерки. Все, кроме Марухи, растянулись на дощатых полах и тут же заснули. Вора князь оставил на стрёме, ему эта работа была в самый раз. Остальным требовался сон.

Стоило Таймару погрузиться в дрёму, как в его видения снова ворвалась загадочная нимфа с вересковыми волосами. Она стояла на фоне закатного неба и любовалась ледяным омутом. Князь уж было подумал, что её лик так и останется для него тайной, как вдруг женщина обернулась. От неожиданности Таймар не заметил ничего, кроме больших миндалевидных глаз цвета спелого винограда, из которого Валамарцы делают свой темный напиток, называемый вином. Он хотел схватить её за руку и притянуть к себе, но девушка растворилась, как растворяется мираж в пустыне.

Каким именно было лицо нимфы, Таймар запомнил довольно смутно. Её черты потонули в ватных барахтаньях сонного разума. Память подкидывала совершенно обычное, без каких-либо особых изысков милое личико, но вот глаза… Словно два выстрела! Они остались в его памяти, как остаются в теле пули, попавшие в цель.

Проснувшись, князь снова не помнил почти ничего конкретного, кроме этих глаз — глаз, ранивших его туда, где полагалось быть сердцу. Но Таймар был солдатом, и потому, отогнав мысли о праздном, вернулся к обдумыванию дальнейших действий.

Галор ходил за провиантом и одёжей с час, солдаты за это время успели восстановить силы и со зверским аппетитом набросились на пироги и вино, что принёс рекрут. Когда все поели, принялись рассматривать оружие, добытое Харухом и Вышибалой в Хрустальном граде.

— Хорошие ножи, — констатировал князь, подбрасывая вверх зерна пшеницы и рассекая их тонким отполированным до блеска лезвием, по которому шла змеевидная вязь.

— И держало отменное, — соглашался Галор, гладя костяную ручку, испещрённую мелкими руническими символами.

— Да, — протянул Дока, рассовывая по карманам звездочки. — Все-то у них со смыслом, везде идея высшая проглядывается, не железки, а произведения искусства, как и говорил Огайра.

Таймара укололо это восхищение чужой работой, но он вынужден был признать, что умник прав. Оружие отменное, и при этом красоты неописуемой. Себе князь отобрал кинжал с тонким лезвием из черной стали. Ручка была из того же металла, но украшена камнями такой чистоты, какой Таймар и представить раньше не мог. Их голубое свечение завораживало, он даже подумал было, что они заколдованные.