Пленница

Смит Лиза Джейн

— Пошли со мной, Кэсси, — продолжала упрашивать Фэй. — Всего несколько небольших шагов. Я покажу тебе, как это просто, — Фэй прогуливалась за розовым кустом, а Кэсси смотрела на нее. Теперь Фэй стояла в темноте, ее лицо было в тени, ее прекрасные волосы сливались с мраком.

— Ты могла бы сделать это, как я, — сказала Фэй. — В конце концов, разве ты уже не такая же, как я, или ты забыла? Ты уже сделала выбор.

Рука Кэсси выронила стебель жимолости. Медленно-медленно она подошла и сорвала одну розу. Она была

темно-красная и такая нежная.

— Красивая, правда? — ворковала Фэй. — Теперь принеси ее сюда.

Как под гипнозом, Кэсси сделала шаг вперед. Между тьмой и дневным светом лежала граница из колеблющейся тени. Кэсси сделала еще шаг, и вдруг внезапная резкая боль в пальце заставила ее задохнуться.

Роза уколола ее. Кровь стекала с запястья. Все шипы на розах были темно-красными, их словно окунули в кровь.

Она в испуге оглянулась на Фэй, но увидела только тьму, в которой звучал издевательский смех.

— Может быть, в следующий раз, — выплыл из теней голос Фэй.

Кэсси проснулась с бьющимся сердцем, ее глаза вглядывались в темноту комнаты. Но крови не было, и не было следа от шипа на пальце.

«Слава богу, — подумала она. — Это был сон, только сон». И все-таки прошло много времени, прежде чем она снова смогла заснуть.

Кэсси проснулась от телефонного звонка. По оттенку света в западном окне она поняла, что спала долго.

— Алло?

— Алло, Кэсси! — произнес ей в ухо знакомый голос.

Сердце Кэсси подпрыгнуло. Перед ней сразу пронесся весь ее сон. Охваченная паникой, она ждала, когда Фэй заговорит о розах и тьме.

Но голос Фэй был совсем обычным:

— Сегодня суббота, Кэсси. У тебя есть планы на вечер?

— Угу... нет. Но...

— Потому что у нас небольшое сборище — Дебора, Сюзан и я. Мы подумали, что ты захочешь прийти.

— Фэй... Я думала, ты злишься на меня.

Фэй засмеялась:

— Я немного... дулась, да. Но теперь все прошло. Я горжусь твоим успехом у мальчиков. Это как раз доказывает, что чары действуют, хммм?

Кэсси пропустила ее слова мимо ушей, пораженная неожиданной мыслью.

— Фэй, если ты опять собираешься экспериментировать с черепом, забудь об этом. Ты знаешь, как он опасен? — Она начала рассказывать Фэй о том, что обнаружила в Ведьминой Башне, но Фэй прервала ее:

— Кому нужен череп? — сказала она. — Это вечеринка. Увидимся около восьми, хорошо? Ты ведь придешь, Кэсси? Потому что иначе могут быть неприятные последствия. Пока!

«Там будут Дебора и Сюзан, — говорила себе Кэсси, когда вечером шла к дому Фэй. — Они не позволят Фэй убить меня». Эта мысль принесла ей какое-то утешение.

Открывая дверь, Фэй не казалась такой зловещей, как обычно. Ее золотые глаза озорно поблескивали, а улыбка была почти веселой.

— Заходи, Кэсси. Все хищницы уже в логове, — сказала она.

Отойдя от входной двери, Кэсси

услышала музыку, доносящуюся из гостиной. Комната была обставлена в таком же пышном, шикарном стиле, что и весь дом. Шум от огромного телевизора боролся с песней Мадонны, вырывавшейся из великолепной стереосистемы. Ко всей этой технике, казалось, не очень подходили дюжины свечей, воткнутых в причудливые разномастные подсвечники.

— Приглушите все это, — приказала Фэй.

Сюзан, надув губы, нацелила пульт дистанционного управления на стерео, а Дебора отключила звук телевизора. Очевидно, Фэй и их тоже простила.

— А теперь, — сказала Фэй, улыбаясь Кэсси хитрой улыбкой, — я объясню. У домработницы выходной, а моя мать больна, лежит в постели...

— Как обычно, — прервала ее Дебора, повернувшись к Кэсси. — Ее мама проводит в постели девяносто пять процентов своей жизни. Нервы.

Брови Фэй изогнулись, и она сказала:

— Ну да, это ведь определенно удобно, правда? Временами, вот как сегодня. — Она повернулась к Кэсси и продолжила: — Итак, мы собираемся устроить небольшую вечеринку с пиццами. Ты поможешь все приготовить, да?

Кэсси трепетала от облегчения. Вечеринка с пиццами. Она воображала себе — о, самые странные вещи.

— Я помогу, — сказала она.

— Тогда давай начнем. Сюзан покажет тебе, что делать.

Кэсси и Сюзан зажгли красные и розовые свечи и развели в камине небольшой, потрескивающий огонь. Еще они зажгли благовония, в состав которых, по словам Сюзан, входили корень имбиря, кардамон и эфирное масло из цветов апельсина. Запах был резкий, но восхитительный.

Тем временем Фэй раскладывала по комнате кристаллы. Кэсси узнавала их — гранаты и сердолики, огненные опалы и розовые турмалины. И на Сюзан, заметила Кэсси, было ожерелье из сердоликов, подходившее к ее рыжевато-блондинистым волосам, а вот Фэй надела на себя больше, чем обычно, великолепных рубинов.

Дебора выключила лампы и принялась колдовать со стереосистемой. Зазвучала музыка, подобной которой Кэсси еще не слышала. Она была негромкой и пульсирующей, как древний бой барабана; казалось, она проникает в кровь. Музыка сначала звучала тихо, но постепенно становилась все громче.

— Ладно, — сказала Фэй, встав в дверях, чтобы оценить их работу, — выглядит хорошо. Я принесу выпивку.

Кэсси осмотрела комнату. Теплая, именно такой она казалась — теплой и манящей, особенно по сравнению с холодной октябрьской погодой за стенами. Свечи и камин давали розовый отблеск, а тихая, настойчивая музыка наполняла воздух. Запах благовоний был пряным, опьяняющим и каким-то чувственным, а дым окутывал комнату легким туманом.

«Это выглядит как притон для курильщиков опия или что-то такое», — думала Кэсси, одновременно и очарованная, и испуганная, и тут Фэй вернулась с серебряным подносом.