Плоды свободы

Астахова Людмила Викторовна

Джона и Джэйфф

Земля снова ушла из-под ног шуриа, качнулась вправо-влево, будто палуба корабля во время качки, и поплыла, медленно и осторожно, как приливная волна. А потом холм Этенхари прорезала огромная трещина, и часть построек вместе с деревьями стали съезжать вниз, в реку. Джона и Джэйфф, как всякие живые твари, спасающиеся от смерти, проявили чудеса ловкости и успели перебежать ближе к башне. И уже в относительной безопасности наблюдали, как ширился с каждым мгновением разлом, как холм рвался на две неравные части с грохотом и ревом. И вниз, в долину обрушился пламенный водопад – это сыпались горящие обломки строений каливы, горевшей,

точно пуховая перина.

– Грэйн! – отчаянно и страшно закричал Элир. – Грэйн!

Он как будто собирался нырнуть следом за утекающим в разлом огнем. Так бы и случилось, не повисни на его ногах Джона.

– Стой! Она нас не бросит. Она клялась беречь меня самому Вилдайру, она не нарушит приказа. Я не вижу ее духа! Она еще жива.

Пожалуй, воля Священного Князя была и оставалась единственной причиной для ролфи преодолеть все преграды, и даже саму смерть.

Грэйн с капралом, по идее, должны были выбраться из жилой пристройки, но все же Джойана испугалась за названную сестру, по-настоящему перепугалась. Конечно, такой отважной дочери Хелы-Морайг не придется долго блуждать по снежным равнинам посмертья. Врата Чертогов открыты для нее настежь.

«Грэйн, сестра моя, если ты уже на пути к Отцу Дружин, то задержись хоть на несколько мгновений, оглянись, вспомни обо мне!» – жалобно позвала подругу шуриа, отброшенная в сторону обезумевшим соплеменником.

В Тонком мире у всех очень чуткие уши. Вдруг… если вдруг… словом, Грэйн должна услышать. По всей видимости, Джэйфф, бессильно метавшийся по краю разлома, молил богинь о том же – услышать зов о помощи вовремя, успеть.

В этот момент пылавшая свечой башня затрещала, норовя рухнуть прямо на застывших в нерешительности шуриа. Кусок ее стены с хрустом отвалился, подняв в воздух облако пыли и сажи. Сразу стало нечем дышать, а на зубах заскрипел мел и песок.

– В сторону! – рявкнул Элир, утягивая за собой соплеменницу. – Сейчас она упадет!

Башня качалась, отплясывая какой-то дикарский танец, сверху летели куски штукатурки и осколки кирпича. Страшное зрелище, одновременно завораживающее и восхитительное – четыре луны, повисшие на ветвях огненного древа, как спелые яблоки, а еще горячий ветер, опаливший брови, глухой гнев разгневанной земли, треск и скрежет. Хочешь не хочешь, веришь не веришь, а все равно собьется с ритма сердце, застрянет дыхание в груди, онемеют руки, и нет никакой возможности оторвать взгляд от светопреставления.

– Ты слышишь? – вдруг воскликнул Джэйфф. – Ты слышала эти звуки?

– Где?

– Там!

Джона и не сомневалась ничуть, что «там» окажется самым опасным местом, в самой середке царящего повсюду ужаса – у подножия качающейся башни, в куче битых кирпичей. Но именно оттуда, по мнению Элира, доносились какие-то странные звуки. Разумеется, приказов «Стой на месте!» и «Тебе нельзя!» Джойана не послушалась. Вот еще! Будут всякие бывшие рилиндары шантийской княгиней командовать!

А неподвижное тело, распластавшееся на каменной крошке, оказалось ир-Сэйганом. Не подвел Джэйффа слух! И Джону не предало шурианское чутье на смерть.

– Всегда знала, что когда-нибудь шурии меня сожгут. Но не так же скоро! – прохрипела эрна Кэдвен, выпадая из дыры прямиком в объятия Элира, живая и почти невредимая.

Была она почти что голая, в одних лишь обгорелых обрывках одежды. Всклокоченные дымящиеся волосы стояли дыбом над измазанным сажей и кровью лбом. А глаза… Меж вспухших век сиял огонь Локки, который ярче всех пожаров этого мира. Посвященная яростной богини просто так не сгорела бы и на собственном погребальном костре.

– Что стоим?! Двигаем отсюда! – прорычала ролфи и на радостях укусила

Джэйффа за ухо. – Жива я, жива и помирать не собираюсь. Рановато возжигание затеяли и сопли распустили.

Вилдайр Эмрис, Священный Князь

В такую ночь, ночь восхождения Четвертой Луны, негоже спать ни людям, ни богам. Конечно, Вилдайр бодрствовал, и жены его вместе с ним. Весь Архипелаг забыл про сон, читая в ночных небесах знамения, задрав головы и славя богинь торжественным воем, будто сотни тысяч волков собрались вместе и перекликались со своими потусторонними побратимами. Алая Луна сияла, омытая молитвами, словно ее только что окунули в родильную купель. А три ее небесные сестры стерегли новорожденное божество, точь-в-точь няньки у колыбели. Не хватало лишь явления лика Оддэйна посреди ночи, и тогда светопреставление стало бы полным. Но и без солнечных лучей в полуночных небесах хватало чудес, дивных и страшных. Прилив невиданной высоты поднял ролфийские корабли на рейде так, что, казалось, еще немного – и их мачты коснутся звезд, насадив их на клотики, словно цыплят на вертел. К счастью, моряки, предупрежденные княгиней Мэрсейл, заранее получили приказ отойти подальше от берегов, иначе волны моря Кэринси, перехлестнувшие через лейтскую дамбу, понесли бы корабли Ролэнси по улицам Эйнсли, ставшим на эту ночь каналами. Паники, впрочем, не было. Жители столицы были привычны к наводнениям, ведь хоть лейтская дамба и защищала город, иногда все же вода поднималась до окон первых этажей. Как сейчас. Но жить в Эйнсли и не иметь лодки – это все равно, что служить в кавалерии и бояться лошадей. Время подсчитывать убытки наступит потом, сейчас же рассевшееся по крышам население благоговейно созерцало необыкновенное явление сразу четырех лун в зените и самозабвенно выло, оглушая самих себя и ошалевшую рыбу, выброшенную из обезумевшей Лейт на камни набережных.

Замок Эйлвенд стоял нерушимо. Восхода Четвертой Луны оказалось мало, чтобы поколебать основание Скалы Ветров. Гвардейцы Кармэльского Победоносного стояли на страже у решетки, как и прежде, разве что взяли «на караул», едва лишь первые отблески алых лучей отразились от штыков, да полковые музыканты, выстроившись на плацу, исполняли поочередно то государственный гимн, то встречный марш. В общем, попади сейчас в Эйнсли сторонний наблюдатель, оглох бы тут же, ибо ролфийские волынки и ролфийские песни – это слишком много для всех, кроме самих ролфи.

Но Знаменная башня замка Эйлвенд слишком высока, чтобы до смотровой площадки наверху доносилось что-то, кроме свиста ветра, грохота моря и воплей разбуженных птиц.

Да и троим на самой высокой точке Скалы Ветров было не до тех событий, что происходили внизу, на земле.

– Он обрел плоть, Вилдайр, он стал уязвим! – сразу и не поймешь, с чьих уст срывались эти слова, хлесткие и жгучие, как искры. Губы ли Вигдэйн рождали их или же сама Локка говорила сейчас страстно, горячо, блестя белками бешено косящих глаз сквозь пряди распущенных волос, растрепанных ветром. – Мы не должны медлить! Именно этого добивались отступники, когда создавали свое людоедское чудище! Они добились, что ж! – теперь мы должны добить их!

– Но мы сами до сих пор не собрали все силы, и это твоя вина, Вилдайр, – Мэрсейл вторила огненной княгине тоном менее горячим, но более опасным, пожалуй. – Только твоя и ничья больше. Где Третья? Почему ты до сих пор не схватил эту змею за хвост, не засунул ее в корзинку и не притащил к нам? Нас должно быть трое, трое и один, иначе мы не сможем ему противостоять. Он ведь не только плоть, он и личность обрел! Личность и все знания, накопленные Херевардом, и всю его одержимость, и весь опыт!