Плохие слова
Шрифт:
Славный, добрый фильм про очаровательную девочку Вик. Играет некая Софи Марсо. На гражданке дважды смотрел у Светки Гладковой по видаку! Название у переводчиков было адаптированное. А родное точно — La Boum. То есть «Бум».
Ура! Как говорил комэск Титаренко, будем жить!
Андрей прочищает горло и, почти не слушая телевизор, начинает вспоминать кино, не забывая при этом имитировать синхронный перевод с нарочито грубыми ошибками.
— Рауль просил передать, что хочет дружить, э… встречаться с тобой. — Но я не… я не уверена, но знаю одну, ну, короче, которая была бы не против. — Да ну!
Народ затихает.
Откуда-то издалека Андрей слышит обрывки речи из фильма и свой ломающийся от волнения голос. В памяти быстро разматывается рулон с сюжетом. А детали… да фиг с ними, с деталями.
Вот появляется и главный герой-любовник. Как же зовут этого пижона? Какое-то типично французское имя с окончанием на «е». Как же его: Андре? Рене? Ксавье? Надо же, забыл. Ага, Матье.
Вот этот Матье сзади надевает на Вик наушники, она падает ему в объятия, звучит музыка, нежная и лирическая, и парочка плывет под нее посреди всеобщего рок-н-ролла.
По комнате проносится общий вздох.
— Dreams of my reality, ля-ля, ля-ля, — невольно подпевает Андрей, спохватывается и косится на Фаитова. Тот, подавшись вперед, тоже покачивает головой в такт. Такого лица у него не было никогда. Надо же, и этой скотине не чужды человеческие чувства.
Андрей украдкой оглядывается. На лицах — мечтательные глупые улыбки. Ташматов наклонил голову набок и сидит с полуоткрытым ртом. Цвитишвили от дверей посылает экрану воздушные поцелуи. Стулья не скрипят, не слышно дыхания. У некоторых в глазах слезы.
«Им всем ведь по девятнадцать или двадцать лет, — приходит к Андрею отстраненная мысль. — Только Березин старик, ему двадцать пять. И Фаитову двадцать два, после училища призвали. И никакие они не солдаты, а перепуганные дети, которых оторвали от родителей и друзей, от любви, от музыки и вина, от жизни и юности. Кого-то, впрочем, от раннего алкоголизма, поножовщины и тюрьмы. Но сейчас все это не важно. Сейчас на них погоны, а по телевизору идет фильм, и там «настоящая» гражданская жизнь».
Андрей успокаивается. С удивлением понимает он многие слова и целые предложения. В этом плане немецкий, конечно, намного удобнее английского. Отрывистые слова, много шипящих и свистящих звуков. Если уж выучил слово на бумаге, то легко различишь его и на слух.
— Ich verreise morgen. Ich fahre nach Kobourr.
— Nehmen Sie lieber ein Taxi…
Зрители относятся к другу главной героини ревниво, позволяют себе оскорбительные замечания в его адрес, а когда он получает по морде от отца девочки, откровенно радуются. Бойкая старушенция, напротив, вызывает симпатию.
Вот тебе и ускоренный метод. Как вам удалось так быстро выучить иностранный язык? Очень просто — хотелось еще немного пожить.
— Чего, чего он ей там говорит?
— Говорит, что она легла на грабли.
— Гы-ы!
Титры, музыка. Та самая. Кто же исполняет? Поют на английском, но явно не англичане. Слишком четко выговаривают слова.
Вик бросает своего мальчика и обнимается с вполне зрелым молодым человеком. Народ слушает, тупо глядя на бегущие строчки. Великая солдатская мечта о доме, красивых девушках и радостях гражданской жизни, кажется, вот-вот материализуется коллективным порывом.
Врывается реклама. Все начинают шевелиться, хором выдыхают, еще некоторое время молчат.
— Андрей, молодец, — нарушает тишину Фаитов.
Андрей не сразу понимает, что Фаитов обращается к нему. Впервые за десять месяцев назвал по имени. Великая сила искусства.
Все, как по команде, начинают шуметь.
— Отлично, студент! — Цвитишвили подходит и жмет руку. — Классно перевел! Намного лучше, чем Гребень! Теперь мы живем!
Остальные тоже довольны, кивают, хлопают по плечу. В один миг Андрей становится для дедов и помазков почти своим человеком.
Андрей вытирает со лба испарину. Дебют, однако. Судя по всему, удачный.
Спасибо тебе, Светка Гладкова, за этот фильм! И за все остальное, конечно, тоже спасибо. Думал ли он тогда, что еще и такая польза случится от фильма «Большие перемены»? Нет, совсем не о том были тогдашние мысли. Написать, что ли, Светке письмо? Нет, ни к чему. У нее сейчас другая жизнь, в которой от Андрея остались в лучшем случае воспоминания. А может быть, и воспоминаний не осталось.
Лучше написать письмо юной Софи Марсо. Здравствуйте, Софи. Пишет вам солдат Советской армии Андрей Топорков. Пожалуйста, не пугайтесь — я вовсе не собираюсь склонять вас к знакомству по переписке или просить прислать мне приглашение на выезд. Нет у меня также и намерений сообщить западным средствам массовой информации о вопиющем положении личного состава в рядах вашего вероятного противника. Мне бы просто хотелось рассказать вам историю о том, как однажды вы, точнее, сыгранная вами роль, спасли меня от верной смерти…
— Сейчас будет концерт по ZDF, — говорит кто-то.
На концерт остаются не все. Завтрашний подъем никто не отменял. И прапорщик Баранов с капитаном Сергеевым из части тоже никуда не делись.
Андрей вопросительно смотрит на Фаитова.
— Не надо, — говорит тот. — Иди спать.
Спать. Целую ночь, почти пять часов.
Вот оно, счастье, вот она, награда.
После команды «подъем» Андрей позволяет себе чуть-чуть полежать. Молодые все вскочили, деды дрыхнут или лениво потягиваются. Андрея никто из постели не гонит. Он вспоминает вчерашний фильм и свой неожиданный, фантастический успех. Теперь на какое-то время есть запас прочности. После такого блестящего перевода пару раз простительно схалтурить. Тем более что через неделю будет «Бум-2», а его-то Андрей не смотрел. Остальные, правда, тоже не видели. Придется врать напропалую. Выезжать на выученном материале и общем образовании. Ничего, не в первый раз. Тем более что есть еще время подучить.
Спустя несколько минут Андрей встает с постели, нашаривает тапочки и идет в умывальник. Тело полно сил. Молодому бойцу идти умываться в трусах и тапках не положено. Ребята косятся с любопытством.
В умывальник заходит Ташматов.
— Сегодня катим, — говорит он, когда никого не оказывается рядом.
Андрей кивает. По поводу нарушения формы одежды — ни слова. Кажется, социальный статус существенно повысился.
— Hast du Grosseltern?
— Ja, und du?
— Ich habe nur eine Grossmutter. Mein Grossfater…