Площадь Соловецких Юнг
Шрифт:
– Держи, вьюноша, владей – если разберешься. Ты меня тронул своими рассуждениями про то, что любая графоманская дрянь может кому-нибудь помочь.
– Поможет – пообещал Слава, уже четко зная, что сделает. – может, назоветесь все-таки? Как мне вас представить публике?
– Не надо меня никак представлять. Сам придумай. Твое дело, ты и думай. Я спать. Башка трещит. Свяжешься с вами, алкоголиками.
Славик посмотрел недоуменно на шатко бредущую вдаль по коридору фигуру, потом пожал плечами. В таланте этого всюду опоздавшего старика он сильно сомневался; а заглянув в ежедневник, недовольно сморщился. Почерк был ужасен.
Впрочем –
Через полчаса внимательного и муторного разбора он расправил с хрустом плечи и выдохнул воздух. Дед был действительно запоздалый – при хорошей раскрутке с такими стихами он мог бы покорить если не весь мир, то одну шестую часть суши точно.
Слава уже в тот же час, сумев разобрать только несколько стихов, поместил бы их в Интернет – но в запертую дверь кто-то позвонил. Коротко и неуверенно. Позвонил отрывисто, как будто надеялся, что его не услышат.
Прежде чем открыть, Слава посмотрел в окно. Осенний вечер поблескивал кисеей дождя в желтом фонарном свете, блестел мокрым асфальтом и сором сбитой листвы. Двор был пуст. Слава неторопливо – кому надо, подождет – подошел к входу и отодвинул засов. На пороге стояла Ася.
Этот момент врезался в память навсегда – потемневшие от влаги волосы блестели дождевой пылью и огромные в полумраке глаза смотрели выжидающе и внимательно. Слава молча шагнул вперед, и Ася, крепко обвив руками талию, спрятала лицо на его груди – и стояла так, пока он громыхал железным запором. Потом подняла глаза, подставив губы для поцелуя – и сама прервала его, хотя сдерживалась уже с трудом.
– Только не здесь… и не в коридоре… в кабинете…
Ася проснулась уже под утро – утомленная, но с улыбкой на лице. Директорский кабинет освещал только голубоватый свет монитора, перед которым что-то набирал, не глядя на клавиатуру, Слава. Набирал быстро, судя по тихим непрерывным щелчкам, и улыбался. Ася вскочила с дивана и на цыпочках подбежала к нему. Положила голову на плечо, прижавшись горячей щекой к шее, и зашептала, читая…
– Спасибо вам огромное… это стихо мое, до дрожи, до зубовного скрежета… я счастлива, что нашла такого автора… что это такое?
– Стихи. – лаконично ответил Слава.
– Я вижу только прозу. Где тут стихи?
– Стихи опубликованы на сайте. А это – отзывы людей, которые их прочитали. Видишь – до дрожи и зубовного скрежета пробирает. Замечательно. Я так и думал. Не ошибся.
– Это твои стихи? Ты что, сидишь здесь ночами и стихи пишешь?
– Ну вот еще – Слава повернулся и чмокнул недовольно сморщившийся вздернутый нос – делать мне нечего, стихи еще писать. Я ж говорил – терпеть не могу литературу. Это стихи одного замечательного старика, который здесь живет.
– Так это чужие стихи? – изумилась Ася. – а зачем тебе-то это надо? Что тебе это даст?
– Ничего мне это не даст. – с расстановкой ответил Слава, бегая пальцами по кнопкам – вот так… благодарю за отзыв… счастлив тем, что у меня такие читатели. Счастья вам и… чего бы еще пожелать?
– Благосостояния. – не задумываясь, ответила Ася. – благосостояние ей пожелай.
– И благодушия…
– Как ты быстро печатаешь… так зачем тебе это?
– Я могу печатать четыреста знаков в минуту… правда, такая фигня получается….шутка. да уж, что есть то есть, печатаю я быстро. Что говоришь? Зачем мне это? Да просто так. Ты только представь – этим стихам этак лет сорок. И их никто, понимаешь, никто не читал. А читать их надо – для кого-то они были написаны? Дед, который мне их дал, с большими странностями. Он ничего делать с ними не хочет. Говорит, что такую страницу своей жизни вычеркнул. Думаю, что большую часть своих творений он просто уничтожил. А вот это сохранилось, чудом. Видимо, сама книжка для него какую-то ценность представляет. Сохранил ее – и, соответственно, ее содержимое. Так вот это содержимое я широкой публике и представлю. Знаешь… я не археолог, но, наверное, они что-то подобное испытывают, когда древности откапывают. Вот и все. Смотри – еще одно сообщение. «Замечательно! Спасибо за пронзительные строчки!» ну что ж… пожалуйста. Вообще-то я неправильно делаю. Надо будет Деда пригласить – пусть он сам читает и отвечает. Я буду только набирать.
– Для чего тебе это? Ты что, за это зарплату получаешь?
Слава посмотрел на подругу с интересом.
– Если уж на то пошло, то в этом месте я зарплату еще не получал. Хотя да, за это. За то, что я сижу здесь по ночам и предаюсь разврату с прекрасной девочкой.
– Разврату? – возмутилась Ася. – знаешь, с кем развратом занимаются? С блядьми, вот с кем. У нас с тобой любовь? Или нет?
– Понятия не имею. Вот тот же самый Дед может говорить о любви – он любил женщину сорок лет. Она замуж вышла, детей нарожала целый выводок, а он все равно ее любил. А у нас с тобой… половое притяжение. Симпатия. Страсть. А вот насчет любви не знаю. Разница в возрасте слишком большая.
– Это неважно – Ася села на пол и положила голову ему на колени – это совершенно неважно. Я тебя люблю. Разве не видно? Разве стала бы я переться черт знает куда, ночью, чтобы просто переспать? Ты думаешь, мало желающих со мной переспать? Очень много. А люблю я только тебя. И никто другой мне не нужен. В тебе есть… тайна какая-то.
– Да уж – усмехнулся Слава, как-то странно глядя на ночную гостью – есть у меня тайна. Но машина-то тут при чем? Какая тайна, Асенька? О чем ты? Самый обычный охранник, неудачник, сижу здесь, трачу впустую драгоценное время. Какая тайна? Нет никакой тайны.
– Тайна уже есть. Вот почему ты здесь сидишь? Где это видано, чтобы охранников пускали в кабинет начальства?
– Ну почему же нет? Если начальник, допустим, близкий родственник.
– Здешний директор твой родственник?
– Нет – усмехнулся Слава.
– Так что ты здесь делаешь?
– Честно сказать? Я здесь просто сижу в Интернете, общаюсь с разными людьми. Вот, стихи Деда поместил на портал. Хорошее дело сделал. А что я должен еще делать?
– Ну не надо ерунду городить…тебя пустили для того, чтобы ты стишки в сети размещал? Да на хрен кому это нужно? В Сети знаешь сколько стишков? Твой Дед в них потеряется, как песчинка на океанском дне, про него никто даже знать не будет.
– Вот это ты точно заметила. Но все-таки несколько человек в день зайдут и прочитают. Что еще поэту для счастья надо?
– Денег – Ася взяла его ладонь и прижалась к ней пышущей жаром щекой – всем нужны только деньги. И поэту для счастья тоже нужны деньги. На них он сможет издаться, купить статьи в газетах, про него начнут говорить. А если все кругом про тебя говорят – ну для чего тогда эта глупость, стихи? Тогда у тебя и так все будет хорошо. Тебя все будут любить, ценить и уважать.