Плоть
Шрифт:
— Ага, ну так скажите им о нашей гонке! У нас будут хорошие призы.
Я снова киваю и отхожу. Макс, если заинтересуется, будет реальным кандидатом на первое место. Если повезет, то сможет выиграть какой-нибудь золоченый шлем. Во всяком случае, соревнование увлечет его. Я обязательно скажу ему о гонках. Время я успешно убил и теперь мог со спокойной совестью идти на обед. Я уже открывал дверь левого крыла, когда из правого мне помахала Мэриэн. Я ответил на ее приветствие.
— Дон!
В голосе ее прозвучала такая безнадежность, что я вернулся
Но Мэриэн, по всей видимости, так не думала или, по крайней мере, не выказывала явно. Она поинтересовалась, как мои дела и что я буду делать в обед.
— Пойду домой. Но чашкой кофе я тебя угощу. — Дон Шапиро и его галантность.
— Нет, это я тебя угощу. Я и так задолжала тебе за пиво. — Улыбка ее вышла кривой.
Пока мы шли в кафетерий, я заметил, что она немного изменилась. Стала более подавленной. Лицо ее осунулось, и я понял, что она сильно похудела. Юбка, которая раньше была туго натянута, теперь висела на ней, да и грудь стала несколько меньше. Руки определенно стали тоньше; в них появилась угловатость, будто по ним прошлись остро отточенным резцом. На Мэриэн была зеленая блузка, мешковато свисавшая с плеч. Я невольно сравнил ее с надутой, как воздушный шар, Холли.
Я взял кофе со сливками. Очень люблю его вкус. Подозреваю, что Мэриэн он тоже нравится, но она взяла черный и принялась задумчиво размешивать ложечкой сахар.
— Так как ваши дела? — спросила она, хотя голос ее говорил нечто другое: «Так как мои дела?»
— Ничего особенного. — Я похлопал себя по животу, оттянул ремень. — Только что выздоровел от Дня благодарения. А что у вас?
— Все еще выздоравливаю. — Она обняла себя руками и стала пощипывать плечи.
Я прекрасно понимал, что мы говорим о разных выздоровлениях, но так как я не знаю, что делать со вторым их типом, то не стал ничего говорить, а отхлебнул кофе и добавил в него половину пакетика сахара. Студенты, сидевшие за соседним столиком, с шумом отодвинули стулья, встали и ушли.
— Я прошу прощения — вам со Сьюзен, наверное, кажется, что я вас избегаю.
— Вовсе нет. — Ее слова избавили меня от необходимости извиняться за такое же поведение.
Она просительно прикоснулась к моей руке:
— Дон, ты все еще дружишь с Максом?
— Мм, думаю, что да. Он твердый орешек, с ним можно быть закадычными друзьями.
— Ты его совсем не знаешь. — Мэриэн округлила глаза, отпила кофе и скривилась. — Он похож на животное, которое начинает защищаться, когда к нему подходят слишком близко.
Я очень явственно представил себе, как Макс ощетинивается или, как дикобраз, выставляет иглы.
— Но в нем есть что-то такое, что притягивает… Я не могу выразить это словами. Он… по большому счету настоящий. И делает меня настоящей и… значимой.
Я согласно кивнул. Что скрывать, я и сам мог бы произнести эти слова.
— Макс единственный. — Она пила кофе с таким видом, словно это было что-то алкогольное и болеутоляющее. — Я не могу перестать думать о нем.
— Лучше бы ты перестала.
— Я не могу. Я знаю, что он встречается с этой толстой дурой Молли…
— Холли.
— Не важно. Все видят, что она ему не подходит. Что он в ней нашел?
Богиню плоти. Так как не мог сказать это вслух, я в ответ лишь дипломатично пожал плечами. Бывают моменты, когда я чувствую себя британским университетским доном, или, быть может, это для меня просто один из способов защиты. Дон-дон.
— Все дело в сексе. Знаешь, у большинства людей есть фантазии, но Макс… — Она неловко поерзала на стуле. — Ты не поверишь.
Я подумал о письме в моем кармане.
— В самом деле?
— Я сама не могу поверить. — Она отвела взгляд и, шумно прихлебывая, чтобы скрыть смущение, выпила еще кофе.
Последовала тишина, и я громко отодвинул назад стул, чтобы встать и уйти. Она снова схватила меня за руку.
— Спроси его, когда увидишь в следующий раз… Спроси его, вспоминает ли он обо мне хоть изредка. Понимаю, что это глупо, понимаю, что мое место в доме для умалишенных романтиков. Но спроси его, ладно?
Я пообещал и поднялся с места. Она снова криво улыбнулась мне — или у нее всегда была такая улыбка? — и я оставил ее там, в центре моря столов и стульев кафетерия, пьющей черный кофе.
В этот вечер вместо тарелки Сьюзен положила передо мной на стол ключи от машины.
— Мы выезжаем в город, — объявила она и пошла переодеваться. — Ты обещал, помнишь? Когда я согласилась пойти на митинг Эрика.
— Но у нас до сих пор не съедены остатки от праздника.
— Я их заморозила. Мы съедим их на Рождество.
— Ладно. — Мне и самому не очень хотелось подъедать эти разогретые остатки. — Что вы желаете на ужин?
Сьюзен погладила себя по плоскому животу:
— Рыбу. Это неуемное желание посетило меня сегодня днем.
Итак, мы поехали в «Дарли», магазин в семи милях от Оксфорда. Для тех, кто этого не знает, поясню — самую вкусную еду готовят на кухнях гастрономических магазинов: в «Доке ит Плейс» в Гринвилле, где вы получите запеченный окорок величиной в половик, или в «Деб и Ронни», где вам дадут мыльные хлопья и ведро для наживки, если вы закажете мясо с двумя видами овощей. Магазин «Дарли» стоит рядом с почтой, в пятидесяти футах — знак парковки. Это весь центр городка Тэйлор. Сам магазин помещается в обшарпанном здании с парой котов, лениво греющихся на крыльце. «Ешь, или мы оба умрем с голоду» — написано красно-синими буквами на полотнище, укрепленном на стоящем перед входом столбе.