Плутоний для «Иисуса»
Шрифт:
К ним подошел высокий крепкий мужчина в комбинезоне.
— Господа из Москвы? — спросил он, дежурно улыбнувшись.
— Да, — ответил Алик.
— Направляетесь к господину Лазкину?
— Да.
Немец улыбнулся чуть радушнее.
— Я пилот Курт. Пройдемте со мной.
Самолетик оказался совсем небольшим и производил впечатление весьма хрупкой конструкции, хотя, как оказалось, мог взять на борт до десяти пассажиров и тонны полторы груза.
Стали грузиться. Курт залез в кабину и проверял работу всех систем. И тут началась инсценировка.
Внезапно из-за ангаров на летное поле, ревя форсированным двигателем, вырвалась длинная черная легковая автомашина и остановилась метрах в ста пятидесяти от «сессны». Из нее выскочили трое мужчин с короткоствольными автоматами в руках.
В этот момент собравшийся было поднять ногу на ступеньку лесенки Лисовский оглянулся, спрыгнул вниз вместе со своим объемистым кейсом и неровно, иногда спотыкаясь, побежал через поле к машине.
Курт уже завел моторы, потом, увидев происходящее, крикнул пассажирам:
— Что случилось?!
— Аллес гут! Форвертс!.. — крикнул в ответ Алик.
Пилот пожал плечами, кивнул и начал выруливать на взлетную полосу…
Взрыв произошел на десятой минуте полета на высоте пять тысяч метров. Сначала громкий хлопок внутри пассажирского салона «сессны», затем взорвались топливные баки — и с клубком оранжевого пламени самолет полетел камнем к земле, теряя на лету крылья, хвост и то, что минуту назад было пассажирами и пилотом.
Смуглый, поджарый, крепкий, как мореный дуб, немец смотрел в окно. Грузный и невысокий Борис Лазкин, шумно отдуваясь, тянул пиво, и на лице его появилась невообразимая гримаса, означающая, с одной стороны, удовольствие, с которым Борис «купал» свои толстые губы в бокале, а с другой — отчаяние, которым герр Лазкин пришел поделиться с герром Шиллером.
— Так вы считаете, Борис, все пропало? — негромко спросил немец.
— С этой партией груза да!
— У вас есть люди, которые привезут нам следующую?
— Пока нет.
— Борис, откуда вы узнали о катастрофе?
— Из газет.
— Что думаете по этому поводу?
— Явная бомба.
— Кто подложил.
— Те самые, которые Тузика убили.
— Логично. Но каким образом бомба оказалась в самолете?
— Прикрепили к борту, пока Курт ходил туда-сюда.
— Слушайте внимательно, Борис, у меня более полная и более интересная информация. Полиция занимается катастрофой больше суток, и есть уже некоторые выводы. Взрыв произошел внутри салона, понимаете? К этому часу обнаружены останки трех человек, двоих мужчин и одной женщины.
— Лариса… — выдохнул Борис.
— Да. Идентифицированы на сто процентов двое — Колбина и наш Курт. Разброс частей самолета и трупов сравнительно небольшой, что позволяет предполагать: если бы в самолете еще были люди, их тела были бы найдены. И самое главное: найдена металлическая емкость, которая вполне могла быть кассетой с плутонием. Но во всем радиусе падения обломков не выявлено ни малейшего следа радиации больше естественного фона.
— Что?
— Да-да, Борис, в самолете плутония не было. А это значит, что кто-то из наших друзей ведет нечестную игру. Как вы думаете — кто?
Лазкин слишком энергично, расплескивая пиво, пожал плечами.
— Кстати, вы сделали то, что я просил?
— Что вы просили?
— Антропометрические характеристики на тех, кто должен был к нам прибыть: господин Лисовский, господин Месхиев и господин Бобров, так?
— Так, — кивнул Лазкин, — все сделано. На Лисовского и Месхиева есть даже фотографии.
— Из этих троих двое работают против нас. Надеюсь, вы понимаете, чем нам это грозит?
— Конечно!
— Так вот, Борис, оставьте на время пиво, пойдите к себе, напрягите свои мозги и попробуйте предложить мне свой вариант действий. И не отлынивайте! У меня чувство, что над нами скоро начнут сгущаться тучи. Но не забывайте, что первая молния при любом раскладе достанется вам!..
С помощью заместителя генерального прокурора по следствию и старинного друга Кости Меркулова Александр Борисович Турецкий смог поднять на ноги весь отдел по взаимодействию с полицией других стран Главного управления по организованной преступности МВД РФ. Сам начальник отдела, потратив день, связал Турецкого с заместителем начальника криминальной полиции Клаусом фон Дицем, который по телефону произвел впечатление простого и смешливого человека.
— Так что вы хотите, Александр? — спросил он на приличном русском языке.
Турецкий не преминул отпустить по этому поводу комплимент.
Клаус коротко хохотнул.
— За что надо говорить «спасибо» вашим клиентам, они здесь очень… как это сказать? Их очень много, да!
— Меня пока интересует один…
— Кто?
— Заранее предупреждаю, Клаус, по вашим учетным данным он не проходит. Границу пересек впервые…
— Когда?
— Два дня… нет, уже три дня.
— Легально?
— А как иначе? — удивился Турецкий.
— О Александр! Из Польши к нам… Есть даже цена за перевод.
— Неужели?
— Да. Халатность, так? Халатность есть расплата за спокойную жизнь.
— Слушай фамилию, Клаус: Бобров.
— Боброфф, — послушно повторил Диц.
— Имя Геннадий.
— Есть, записано, — сказал Диц. — Что надо с ним сделать?
— Задержать под любым предлогом. И держать, пока я не приеду.