Пляжная музыка
Шрифт:
— Тебе бы все шутки шутить, — нахмурился Майк. — Ну, давай ты, Джек!
— Я не собираюсь принимать участие в твоем проекте, и мне наплевать на самые значительные или самые незначительные перемены на Юге.
— Джек, это большие деньги. Больше, чем ты когда-либо зарабатывал. Я проверял. Считай, что я делаю тебе личное одолжение. Мне пришлось кое с кем переговорить, чтобы тебя утвердили. У Ледар есть хоть какая-то известность. А твоя имитация Джулии Чайлд [46]
46
Джулия Чайлд — известный американский автор кулинарных книг.
— Майк, на меня не рассчитывай.
— Может, поработаешь как консультант?
— Нет.
— Почему?
— Потому что ты захочешь, чтобы мы написали о Шайле, а я не собираюсь это делать.
— Нам не понадобится говорить, что она прыгнула с моста. Или как-то завуалируем это.
— Повторяю для непонятливых: на меня не рассчитывай. Ты ведь хочешь, чтобы мы написали еще о Джордане и о шестидесятых.
— Нет. Секундочку, — взмахнул рукой Майк. — Не беги впереди паровоза. Послушай, я хочу это в контексте. Ну как ты не можешь понять? Это не просто о нас. Это о столетии. Мой дед приехал в Уотерфорд, не зная и десяти английских слов. Он встретился с твоим дедом, Джек. Прошлый век навсегда изменил их жизни. Мы сидим сейчас в Венеции, за этим столом, из-за погрома, что был в России в 1921 году. Я правильно говорю?
— Да, — согласился я. — Правильно.
— Послушай, нас сформировало прошлое, нравится это тебе или нет. И нам пришлось хлебнуть дерьма. Ты спрашивал про Джордана. Да, черт возьми, мы завязаны на Джордане. Кто изменил нас больше, чем Джордан Эллиот? Джек, ты знаешь, где он?
— Прошел слух, что он умер. Мы все были на заупокойной службе.
— Прошел слух, что он жив и ты знаешь, где он. Прошел слух, что он в Италии.
— Если и так, то он ни разу со мной не связывался, — отрезал я.
— А если бы связался, ты сказал бы мне? — поинтересовался Майк.
— Нет, не сказал бы.
— Я не согласен с тем, что этот сукин сын сделал во время войны, но, черт возьми, это настоящая драма. Особенно если узнаем, как ему удалось выбраться.
— Эту часть ты мог бы выдумать. Разве нет? — спросила Ледар. — Может быть, Джек прав. Может быть, он погиб во время побега или когда прятался.
— Я хочу добраться до правды, — заявил Майк. — Это дело принципа. Мы должны, насколько возможно, придерживаться фактов. Я собираюсь найти сукина сына и заплатить ему кучу денег за правдивый рассказ.
— Я не ослышалась, он сказал «принцип»? — с притворным удивлением обратилась ко мне Ледар. — Неужели Майк что-то сказал о «принципе»?
— И вот еще что, — добавил Майк, не обращая внимания на Ледар. — Я хочу, чтобы, прежде чем визжать, вы оба меня выслушали. Я знаю, что вы хотите сказать, но то, что скажу я, может вас удивить.
— Выкладывай, —
— Я вступил в комитет по поддержке избрания Кэйперса Миддлтона на пост губернатора Южной Каролины. Я отвечаю за финансы. Мы очень хотели бы, чтобы вы оба вошли в состав этого комитета.
Ледар была явно ошарашена.
— Джек, как будет по-итальянски «да пошел ты на хрен»?
— Тебе не надо это знать. Скажи «да пошел ты на хрен!» по-английски. Дважды. За себя, а потом и за меня.
— Я знаю, откуда такое отношение. Но вы оба ошибаетесь. Парень изменился. Я говорил с ним в Нью-Йорке, прежде чем взять билет и прилететь сюда. Он прогрессивный сукин сын. У него есть реально радикальные идеи о том, как следует финансировать образование и промышленность с перспективой на двадцать первый век.
— Ай-яй-яй, Майк, — промурлыкала Ледар. — Ты, похоже, забыл, что я была замужем за этим прогрессивным сукиным сыном. У него были реально радикальные идеи и о том, как платить алименты. Он предпочел этого не делать.
— Ваш развод создает кое-какие проблемы его кампании. Врать не буду, — сознался Майк.
— Хорошо, — улыбнулась Ледар. — Майк, он бессердечная, безжалостная сволочь. Когда-то я была в него влюблена, вышла за него замуж, родила от него двоих детей и постепенно научилась его ненавидеть. Он отравляет все, к чему прикасается.
— Ледар, он жалеет, что так обошелся с тобой. Сам мне об этом сказал. Признает, что был подлецом.
— Университет Южной Каролины, — прервал его я. — Тысяча девятьсот семидесятый. Очень важный год. Возможно, ты помнишь, в тот год мы узнали нечто очень важное о нашем золотом мальчике Кэйперсе Миддлтоне.
— Не все из нас, — возразила Ледар. — Некоторые ни фига не узнали о подлинной сущности Кэйперса или о его чувстве локтя в тот знаменательный год. Одна из нас вышла тогда за него замуж.
Майк глубоко вздохнул, подождал, пока наш гнев уляжется, и только потом продолжил:
— Никто не ненавидел за это Кэйперса больше, чем я. Но он по-прежнему стоит на своем и считает это проявлением патриотизма. Он хочет рассказать нам все, что привело к тому вечеру на призывном пункте. Это станет частью мини-сериала.
— Извини, Майк, я в этом не участвую, — заявила Ледар.
— Да ради бога, Ледар! Что тут такого? — спросил Майк. — К тому же вам обоим деньги не помешают.
— Так вот оно что, Майк, — бросил я. — Думаешь, что можешь купить нас? Что мы продаемся, стоит только предложить настоящую цену?
— Джек, а я и не говорю, что собираюсь кого-то покупать, — обозлился Майк. — Я говорю о нормальной, честной работе, о том, что вы расскажете грандиозную историю и мы снова сблизимся. Деньги — это просто соус. Знаете, сколько шоколадного мороженого вы сможете съесть!
— А твой друг Кэйперс не хочет рассказать нам о своей героической роли в университете? Все как на духу. Как американский герой.