По долинам и по взгорьям
Шрифт:
Мать Ионыча быстро ко мне привыкла. Ее меньшого — Пашуньку, моего приятеля по заводу, — призвали в армию, и она принимала меня как сына. В этом доме было очень много книг. Поджидая хозяина с работы, я обычно читал. Здесь впервые мне довелось познакомиться с чудесными произведениями Максима Горького.
В конце февраля семнадцатого года, зайдя как-то к Ионычу прямо с завода, получил я от него такое задание:
— Беги обратно и передай кому следует, да поосторожней, чтобы чужие уши не слыхали, — по беспроволочному аппарату из Петрограда
Я мигом добежал до завода и передал сообщение Ионыча Борису Комарову.
— Спасибо за хорошую новость, Сано, — поблагодарил Комаров, а потом добавил: — Теперь иди домой да помалкивай.
На другой день, перед самым концом смены, дверь нашей конторки распахнулась — и в нее ворвался с дымящимися клещами в руках, крайне возбужденный вальцовщик старого крупносортного цеха силач Андрей Елизаров.
А. П. Елизаров.
— Царя скинули! — заорал он своим зычным голосом. — Революция в Питере, братцы!
Все замерли. Сердце мое громко застучало. Кто-то растерянно ахнул:
— Вот те на!..
— Чего же мы теперь делать будем? — спросил Елизаров, обводя глазами рабочих.
— Да это уж ты скажешь, чего делать, а мы тебя послушаем, — тихо ответил Синяев, незаметно вошедший в конторку.
Лицо Андрея побагровело. Он угрожающе повернулся к Синяеву и воинственно взмахнул клещами:
— И скажу! Что ты думаешь?.. Скажу! Бросай работу, айда громить полицию! Губернатора [3] пошли арестовывать!
Елизаров, как был с клещами, выскочил из конторки. Следом за ним выбежали остальные. На заводском дворе к нам присоединились другие рабочие.
«Вот она революция! — ликовал я. — Верно Малышев говорил: «Это будет последняя война за последнего царя».
Губернатора в городской управе не оказалось. Как мы узнали от прибежавших раньше нас рабочих с другого завода, он успел выйти через черный ход, взял первого попавшегося лихача и укатил на вокзал к своему поезду, который всегда стоял наготове. Беглеца попытались было догнать, да где там: поминай, как звали.
3
Екатеринбургский уезд входил в Пермскую губернию. Губернатор, часто бывавший в Екатеринбурге — центре Уральской горно-металлургической промышленности, — в эти дни как раз приехал в город. — Авт.
Андрей яростно взмахнул клещами:
— Ладно же! Коли так, айдате голубых архангелов громить!
Мы опять побежали. Я ушиб ногу и отстал. Но вскоре догнал своих, которые сбились в кучу на каком-то перекрестке. В центре увидел двух перепуганных до смерти жандармов. Они хлопали бесцветными глазами, и одинаково нафабренные усы их шевелились, как у тараканов. Орденов, шнуров
— Пошли в первую полицейскую часть! — заорал кто-то.
Герман Быков дернул за рукав подвернувшегося извозчика:
— Давай в первую полицейскую часть!
Извозчик недоверчиво прищурил глаза:
— Это как же понимать, значит? Ты, что ли, мне за это дело заплатишь или кто иной?..
— Друг! — вступил в разговор Елизаров. — Друг, теперь не то время, чтобы об своих деньгах думать…
Извозчик посмотрел на блестящую жандармскую шашку у Андреева пояса, на ободранных жандармов, на всю нашу горланящую ватагу, решительно махнул рукой и, свистнув по-разбойничьи, рявкнул:
— Н-но, Рыжий! Не выдай, голуба-душа!..
Мы лихо подкатили к полицейской части, разоружили дежурных и, отперев каталажку-«клоповник», упрятали их туда.
Пока наша группа с Елизаровым во главе действовала в городе, Синяев, собрав несколько человек, разоружил заводских полицейских. Для поддержания порядка тут же выбрали рабочих в отряд народной милиции, а Синяева выдвинули заместителем начальника отряда.
На следующий день, в обеденный перерыв, в конторку влетел Семен Шихов. Его распирало от желания поделиться новостями. Узнав о том, что я и братья Быковы были вчера на станции, он несколько притих, но уже через минуту воспрянул духом.
— Эх, жалко, меня с вами не оказалось! Я бы показал.
— А что бы ты показе? — осведомился Паша.
— А то! «Архангелов» в «клоповник» упекли, а начальника милиции не поставили. Эх, будь я на вашем месте, уж я бы догадался! Я бы сам записался в начальники. Быть бы мне при сабле, при мундире со шнурами.
— Запутаешься в шнурах-то. Для шнуров тоже сноровку иметь надо, — съязвил Герман.
— Что шнуры! — фыркнул Паша. — Он в самом мундире утонет, все равно как мышь в кадушке!
Все засмеялись. Семен открыл рот, собирясь что-то ответить, но в этот момент заревел заводской гудок. Мы переглянулись: почему гудит в неположенное время?
В цех вошел черноволосый вожак мартеновцев Василий Ливадных:
— Эй, земляки, товарищи, пожалуйте в сортопрокатку! Митинг там будет!..
В. И. Ливадных.
Шихов торопливо поднялся первым:
— Митинг так митинг, давай нажимай на пятки!
В сортопрокатном народу полным-полно, не пробраться. Те, кто пришел позже, старались протиснуться вперед, вполголоса просили потесниться. На них сердито шикали.
Семен мигнул нам: не отставай, мол, ребята, — и нырнул в толпу. Мы энергично заработали плечами и локтями. Вскоре нам удалось пробиться к дальнему стану и залезть на него.
На другом стане говорили ораторы. Егорыч Мокеев только что кончил речь и полез вниз, конфузливо теребя усы. Кругом одобрительно гудели. На место Егорыча легко вскочил стройный человек в солдатской шинели.