По холодным следам
Шрифт:
— Прощай, — сказала она ему. — Мне все равно. Ты ничто.
Но она знала, что обманывает саму себя. Потом она вспомнила давнее обещание помощи — персики в сиропе, консервированная кукуруза — и побежала в ту сторону. Все силы уходили на то, чтобы не споткнуться на неровном тротуаре, увернуться от низко свисающих веток и не запутаться в простыне, которая волочилась следом. У нее не было времени оглянуться и посмотреть, отстает ли Джон Дэвид на двадцать шагов, на десять или не отстает ни на один; достаточно оступиться — и его руки сомкнутся вокруг ее горла, окровавленные руки, порезанные острым лезвием, тем же самым, которым она совершила грех, непростительный грех. О, Шарлотта! Бедная, бедная Шарлотта…
Она бежала по старому району мимо тесных рядов кривых кирпичных домов, скрывающих бог знает сколько раздробленных черепов и изуродованных маленьких девочек, домов с бездной секретов, похороненных на заднем дворе. Причудливые, словно в сказке, старые фасады, увитые пышными виноградными лозами, вызывали у нее тошноту, и она бежала мимо них в поисках больших улиц, которые означали бы цивилизацию и, возможно, помощь. Но улицы были пугающе пустынны — видимо, слишком рано для утренних прогулок.
Джули выбежала из жуткого старого квартала на перекресток со светофором и остановилась перевести дух. Справа от нее, рядом с длинным зданием, раскинулся небольшой парк, в который вела крытая галерея. Она узнала скульптуру на лужайке, канал в ржавой металлической окантовке, извивающийся в траве бессмысленным узором, похожим на спутавшуюся оброненную ленту, и смутно припомнила, как однажды они ездили сюда с классом. Оглядевшись, она поняла, что утро еще не наступило: хотя сумрак рассеивался и она пережила долгую ночь, краски неба не походили на рассветные. Тусклый серый свет над головой создавал впечатление, словно она все еще в доме, только в большой комнате. Деревья казались огромными, изумрудный оттенок словно сочился из листьев. Насыщенный цвет и абсолютная бездвижность в мертвом воздухе превращали их в подобие театральных декораций или фантасмагорий из сна. Перебежав пустую улицу и повернув вправо, Джули увидела автостраду.
И огромный билборд, выше деревьев, выше фонарных столбов. «Пропала девочка, белокурая, красивая, розовощекая».
Это не она. Ничего общего. Джули посмотрела на рекламный щит, а потом на себя, босую, грязную, не мывшуюся несколько месяцев, проведенных в темноте, где он творил с ней страшные вещи. И теперь нечто, которое она считала ничем, угнездилось у нее в животе, чтобы напомнить о тех вещах. И напомнить о том, что она сделала с Шарлоттой. Девочка, глядевшая на нее с рекламного щита, ничего об этом не знала. Она была идеальна. И тут, словно кто-то сорвал с неба пластырь, на Джули обрушилась стена дождя. Через несколько секунд вода собралась в реку, которая потекла мимо ее босых ног, и пелена ливня почти полностью скрыла рекламный щит. И Джули снова пустилась бежать.
К тому времени, как она добралась до благотворительного склада, дождь перешел в морось, будто кто-то на небе выжимал белье, и солнце выглянуло из-за мокрых облаков, отчего мельчайшие капли заискрились в воздухе. Становилось жарко, но Джули дрожала перед тонкой фанерной стенкой склада. Дверь была заперта на висячий замок.
«Если что-нибудь понадобится…» — сказала ей тогда женщина с персиками. Сейчас ей было нужно много всего.
Ее тошнило. Тошнота могла напасть в любое время дня, особенно когда Джули подолгу не ела. От рвоты ее удерживал лишь стыд. Она принялась кружить вокруг склада.
Какая-то женщина курила сигарету, прислонившись к тонкой фанерной стене. Она заметила девочку и медленно, со скучающим видом, повернула голову в ее сторону, окинула с головы до ног долгим взглядом, выдохнула сигаретный дым и снова застыла. Похоже, она привыкла к долгому ожиданию.
Внезапно женщина встрепенулась и, быстро затянувшись, махнула рукой в сторону Джули.
— Девочка в парике! — воскликнула она. — Я тебя знаю. Ты та малышка в парике. Только где же ты потеряла парик?
Джули открыла было рот, чтобы ответить, но тут до нее долетел запах сигаретного дыма. От приступа тошноты она упала на колени, в грязь, и ее вырвало в мокрую траву под фанерной стеной склада, но, поскольку она давно ничего не ела, наружу выходила только обжигающая горло кислота. В глазах замелькали зеленые и желтые пятна, а потом их скрыла тьма. Очнувшись, Джули почувствовала теплую ладонь на затылке.
— Девочка в парике, ты не очень-то хорошо выглядишь, — заметила женщина, помогая ей сесть на бетонный бортик. Пятна перед глазами рассеялись, и Джули увидела лицо женщины более отчетливо. Легкий ветерок топорщил ее короткие черные волосы. — Меня зовут Дженис. А тебя, наверное, будущая мама, если я хоть что-то понимаю.
Девочка вдохнула и выдохнула, жадно ловя ртом воздух, уже не пахнущий дымом.
— Я сбежала, — сказала Джули и замолчала. Она не могла подобрать слов, чтобы описать случившееся. Она солгала. Убила. Старалась быть хорошей. И не смогла.
— Да я уж догадалась. У тебя есть к кому пойти?
Джули покачала головой.
— Тебе нужна одежда? Нужно где-то приткнуться?
Девочка кивнула.
— Хочешь избавиться от этого? — Дженис указала на ее живот.
На мгновение Джули растерялась.
— Чей это ребенок, милая? — спросила женщина чуть тише.
На этот раз рвота исходила из такой глубины ее существа, что, казалось, ее разорвет на куски. Но ведь это невозможно: чтобы состоять из кусков, надо быть чем-то, а она ничто.
Дженис следила за ней, пока она не разогнулась, вытирая рот.
— Ладно, забыли. В любом случае тебе надо поесть.
Девочка молча посмотрела в сторону склада позади них.
— Ох, черт возьми, нет, — замотала головой Дженис. — Ронда милая женщина, но один взгляд на твой четырехмесячный живот — и тебе от нее не вырваться. У них есть специальное заведение.
— Заведение?
— Смотрите-ка, она умеет разговаривать! Да, у них есть специальное заведение, где показывают специальные фильмы. Они католики, понимаешь? Ты же не хочешь связываться с католиками в твоем положении?
— Если понадобится… — пролепетала Джули.
— Разве только понадобится лекция о том, как не раздвигать ноги. Хотя я не говорю, что ты это делала по своей воле.
— Мне нужно… — Каждое слово поднималось как из бездонного колодца. Иногда ведро лишь шлепало о воду, а иногда даже не достигало воды и болталось в пространстве.
— Я знаю, что тебе нужно, и могу сказать прямо сейчас, что ничего не выйдет без кучи бумаг, подписанных твоими родными. Черт возьми, возможно, кто-то из них тебя и попортил.