По краю огня
Шрифт:
— Ваша светлость, — приятно улыбнулась она, присев перед Вивиан в учтивом поклоне, — какая приятная неожиданность — встретить вас нынче здесь!
— Я не слишком люблю балы, — в ответ улыбнулась Вивиан. — Но должна признать, графиня превзошла себя.
— О да, — согласилась баронесса. — Бал грандиозный. И живые картины очаровательны! Жаль, я пропустила вашу игру — я большая поклонница вашего таланта, ваша светлость.
Вивиан опустила ресницы:
— Вы льстите мне, баронесса, — но, признаться, мне это даже приятно. Что ж, полагаю, это не последний бал в этом сезоне! Прошу вас, присаживайтесь.
Она потеснилась на узком диванчике вслед за привставшей
— Как она осмелилась здесь появиться? — не разжимая губ прошипела она, глядя в спину герцогине эль Виатор. Баронесса Шейт нервным движением развернула свой веер. На ее чуть увядшем подвижном личике промелькнуло беспокойство.
— Инес, дорогая, — пролепетала она, — но ведь милая Лиллиан никак не могла ее не позвать!
— Могла и должна была, Лорейн, — прервала приятельницу Инес Д’Элтар таким категоричным тоном, что Вивиан недоуменно шевельнула бровью. И, вскинув взгляд на баронессу, внутренне вздрогнула — в темных глазах последней стояла неприкрытая ненависть. — После того, что по милости ее супруга пришлось пережить всему Геону…
— Моя дорогая! — тихо ахнула Лорейн Шейт. — Прошу тебя! Ведь то была диверсия! И, право же, ты несправедлива к герцогине — я слышала, ее младшая дочь до сих пор лежит в лихорадке…
— Чушь! — припечатала Инес. Сидящие на соседнем диване дамы примолкли, с любопытством прислушиваясь, а графиня Монтрел и баронесса Доуби — обе в трауре по умершим сыновьям — одновременно повернули головы в ее сторону.
— Лихорадка, — презрительно скривив губы, сказала Инес Д’Элтар. — Ну конечно! И, главное, как вовремя! Голову даю на отсечение, что ею там и не пахнет — прелестная Миранда уж слишком хороша для войны и военного лагеря, вот и всё!
— Но, моя дорогая!.. Конечно же, это не так! Ведь бедные кадеты несколько дней шли по этой ужасной погоде и…
— И все, кроме одного, благополучно добрались до Райленда, — вновь перебила приятельница. — Моя дочь вернулась домой едва стоящая на ногах — а спустя одну лишь короткую ночь покинула нас, потому что таков был ее долг! И я отпустила ее — потому что таков был мой! Ты полагаешь, Лорейн, мне легко было это сделать?.. Три недели! Три недели с той ночи у меня перед глазами стоит лицо моей бедной девочки, которую я могу больше не увидеть! Но даже случись такое, ни я, ни она никогда бы не уронили себя настолько, чтобы прикрывать выдуманной болезнью обычную трусость!
Обезьянье личико баронессы Шейт пошло красными пятнами.
— Инес, дорогая! — в ужасе простонала она, метнув испуганный взгляд к роялю, где обменивались приветствиями две герцогини. — Ради всего святого! Вы же, в конце концов, не чужие люди! Милая Лавиния — твоя невестка, и разве…
Красиво очерченные губы Инес Д’Элтар дрогнули. Карие глаза на миг потемнели.
— Лавиния, — отрезала она, — теперь Д’Алваро. А что касается эль Виаторов — ни с кем из них я не желаю находиться под одной крышей!
Как на грех, именно в этот момент
— Боги! — чуть слышно пролепетала баронесса Шейт, вот-вот готовая рухнуть в спасительный обморок. — Какой скандал!..
Вивиан механически коснулась пальцами ее дрожащего локтя.
— Не принимайте так близко к сердцу, дорогая, — негромко проговорила она. — Вы сделали всё, что смогли.
Та жалко, благодарно вздохнула. Сидящая за роялем графиня де Тайлез, придя в себя и дав пару фальшивых аккордов, вновь заиграла, и гостиная начала потихоньку оживать. Дамы, придвинувшись ближе друг к другу, шепотом смаковали шокирующее заявление баронессы Д’Элтар, исподтишка поглядывая на невозмутимую Корделию эль Виатор и поминутно ужасаясь вслед за несчастной баронессой Шейт «этой скандальной выходке», старшая дочь Лиллиан Бэнтон, растерянно моргая, придвинулась поближе к вдовствующей герцогине, а Вивиан, поднеся к губам чашечку с безнадежно остывшим кофе, задумчиво нахмурила брови. «Три недели», — вертелось в ее голове. Значит, Кассандра Д’Элтар навещала родных совсем недавно? И провела под крышей отчего дома «одну короткую ночь» — уж не ту ли, вдруг подумалось Вивиан, наутро после которой ее старший сын не спустился к завтраку?..
Герцогиня медленно вернула чашечку на блюдце. О том случае в библиотеке эль Хаарты никогда не говорили вслух, будто молча договорившись между собой — ничего не было. А всё, что досталось Вивиан — несколько коротких фраз мужа о «детской привязанности» и «несчастном случае». И если на счет второго, зная Нейла, герцогиня могла не сомневаться, то первое… Ее сын и дочь баронессы Д’Элтар давно уже не были детьми. «Неужели эта девочка значит для Нейла больше, чем друг? — обмерла Вивиан. — А меня просто берегли с обеих сторон, чтобы не напоминать о прошлом?» Она вспомнила недавние горькие слова баронессы — о том, что та может больше не увидеть свое дитя, вспомнила бледное, с темными кругами под глазами, лицо сына тем утром, когда он всё же сошел в столовую, вспомнила низко опущенную голову мужа… И вдруг с удивительной ясностью поняла — Нейл солгал ей дважды. Пятый солдатский госпиталь был не причиной, а следствием. Причина была в Кассандре Д’Элтар. «Одна короткая ночь»! Идет война, и Геон терпит одно поражение за другим — кто может поручиться, что кадеты Даккарая вскоре не понадобятся своей стране? Баронесса права, ее дочь может уже никогда не переступить порог родного дома. И Нейл тоже это знает. «Он хотел увидеть ее, — снизошло на Вивиан. — Той самой ночью. А Кендал узнал об этом — и не позволил?..»
Домой возвращались молча. Теплый зимний возок, мешая дым с летящим в окна снегом, пробирался к восточному пригороду сквозь метель, а его пассажиры покачивались внутри на продавленных сиденьях, глядя куда угодно, только не друг на друга. Вивиан эль Хаарт, кутаясь в меха, скользила невидящим взглядом по измятому подолу платья, ее муж, прикрыв веки, словно дремал, а ее сын, придвинувшись к холодному стеклу, бездумно вертел в пальцах шнурок потертой бархатной шторки.
Тихо зашелестел атлас платья. Герцогиня чуть отодвинулась внутрь сиденья, скрывшись в тени.