По медвежьему следу
Шрифт:
— За трое суток до того, как я его уже мертвого нашел, снежок выпал, и на нем волки следы оставили. Они бы его не упустили, если бы он тогда уже поднялся…
— А втулок ты проверил? — спросил у него дед.
Андрей кивнул и пояснил Борису:
— Как дед велел, мы желудок и кишки медвежьи распотрошили, осмотрели: не заглотил ли он золото?
«А я, дурак, об этом и не подумал!» — мысленно выругал себя Борис.
— Песочку маленько нашли, а пищи в животе у него совсем мало — только трава да гниль, с валежин обглоданная… Значит, до ореховых мест он дойти не успел. Это тоже говорит, что недолго он погулял…
— А втулок? — повторил вопрос Матвей Васильевич.
— Сохранился! — ответил Андрей и пояснил Борису, что так называют крепкий комок, который образуется в прямой кишке медведя за зиму.
— Коль втулок выкинуть не успел, значит, мало ходил — нужный для послабления корень не нашел. Это признак верный! — закончил дед.
— Итак, все говорит о том, что медведь «озолотился» в берлоге! — заключил Борис.
Все дружно с этим согласились.
— Только вот адрес ее неизвестен, — добавил он и задумался.
Все молчали, ожидая следующего вопроса.
Если о медведях Борис кое-что знал из инструкции по технике безопасности, из художественной литературы и устных рассказов коллег (в геологическом фольклоре происшествия, связанные с медведями, занимают видное место), то о берлогах не знал ничего.
Он не стал скрывать своей неосведомленности и снова попросил Матвея Васильевича просветить его, чем тот явно остался доволен и начал объяснять:
— Медведь — он, как геолог, день за днем по горам и долинам бродит, на скалы взбирается, во все ямы спускается, каждый камень оглядывает и под корневища лапы запускает — всё изучает. И место для зимней квартиры выбирает очень толково: укромное, сухое, от ветра защищенное, где грунт несыпучий, надежный… И строитель он тоже хороший. В гористой местности любит пещеры, а если природной не нашел, сам какую-нибудь щель в скале расширит и крышу над ней сделает из жердин, хворостом оплетет и мохом утеплит, очень аккуратно. А там, где местность ровная, в какой-нибудь яме, под корневищем могучего дерева или под каменной какой-нибудь плитой берлогу роет.
— Какого размера? — спросил Борис, продолжая записывать.
— Всяко-разно они бывают. Самец зимует один — ему два метра длины на метр ширины и высоты примерно надобно. Он ворочаться любит. А матка, бывает, в берлоге сама четвертая, а то и пятая: с ней два лончака — медвежонка летошних да один прошлогодний — пестун, а бывает, еще и третьегодок с ними зимует. И у каждого постель из травы и моха. В самой глубине маленькие, посередине пестун да третьяк, а матка у самого лаза. Вот и прикинь, какая ей квартира при таком семействе нужна.
— Почти как наша городская — малогабаритная! — определил Борис, и все дружно засмеялись.
— Но при этом, — добавил Андрей, — имей в виду: медведь просторнее живет, чем горожане, потому что почти у каждого есть еще и запасная квартира.
— Это верно, — подтвердил дед. — Старые охотники говорят, что медведь в берлогу ложится года через два, как построил, а до этого за ней наблюдает — не зальет ли вода, не осыпается ли свод… Очень понимает Михал Иваныч, что на одну берлогу надеяться нельзя — останешься зимой на морозе!
— Даже трудно поверить! — удивился Борис.
— Это потому, что одних себя привыкли мы умными считать! — определил Матвей Васильевич и замолчал, похоже, задремал.
— Все это интересно, но не дает ответа на самый важный вопрос — где искать золотую берлогу? — понизив голос, спросил Борис.
— Это уравнение со многими неизвестными, — шепнул Андрей.
— Чего шепчетесь! — встрепенулся дед. — Я не сплю, обдумываю! И вот что скажу: сам я примечал и от других слышал, что каждый медведь свой участок в тайге имеет, заскребами на деревьях его границы очерчивает. Но соблюдает их только в плохие года, а когда еды много — ходят они где хотят и друг к другу в гости… А про зимний их порядок вовсе понять трудно. Одни остаются зимовать на своих участках, другие уходят далеко от места, где летом жируют. Берлоги они делают в самой глухомани, на сиверу, в логах, за ветром, где завалы непролазные или густой подлесок. Но и на солнечной стороне, в открытой местности случалось берлоги находить. В таких вроде бы зимуют самые сильные.
Борис тотчас же припомнил княжеский знак — белую манишку на груди «своего» медведя и подумал: «Такой мог зимовать на любом склоне, и полученная информация не убавила числа неизвестных в уравнении…»
— Итак, — сказал он, — пока достоверно только место, где медведь закончил свой путь, и то, что бродил не более трех суток. Теперь надо определить — как далеко ушел он от берлоги? Прошу, как на военном совете, каждого высказать свое мнение. Начнем с младших если не по чину, то по возрасту.
Андрюша долго не раздумывал:
— Километров тридцать отмахать он мог!
— Свободная вещь! — поддержал его киномеханик Вася.
— Это вы по себе судите! А он пожилой, доходяга и поднялся-то не для беготни, а пузо набить! Он больше стоял, чем шел, кору обдирал, мурашей слизывал, траву рвал, — неожиданно разговорился молчаливый охотник Василий.
— Километров двадцать, больше не прошел! — определил Молоканов-председатель, поглядев на свою деревянную ногу.
— Это что на кофейной гуще гадать! — сказал Андрей, и Матвей Васильевич согласно мотнул бородой. — Достоверно только то, что парнишку из лесоповальной бригады он испугал километрах в шести на северо-восток от места, где помер. Получается, что он в последний свой день шел от водораздела к кедровнику, а где был до этого — следов я не нашел! — закончил Андрей.
— Потому, что их нет, или потому, что мало искал? — спросил Борис.
— Конечно, если бы знал, что такое возникнет дело, походил бы побольше!
— А сейчас на его след натолкнуться шансы есть? — Борис торопливо записал в дневник свой вопрос и ответ Андрея:
— Очень мало.
— А найти берлогу — не по следу, а так — наудачу?
— Еще меньше! — определил Андрей.
Матвей Васильевич опять движением бороды подтвердил согласие и закрыл глаза — не то задремал мгновенно, не то задумался…
И все остальные молчали, ожидая, что скажет «следователь». Он тоже молчал, мысленно разговаривая с самим собой: «Заявка проверена и подтверждена вещественными доказательствами, опрос свидетелей произведен и намечена зона, перспективная для поиска. Я выполнил все, что положено проверяющему, и пусть дальше решают это уравнение другие, а я вправе поспешить к своим неотложным делам!» — «Формально все правильно, но не жди, что тебя начальство поблагодарит за то, что поспешил вернуться, не пошел по свежему следу!» — «Его уже не осталось!» — «Это лишь предположение, которое — любой скажет — ты обязан проверить, особенно на северном склоне, где снега больше». — «Я в этом деле ученик и не могу не верить заявителю, опытному таежнику». — «Он сказал лишь, что шансов мало! А вдруг…»