По медвежьему следу
Шрифт:
Шахов появился даже быстрее, а вместе с ним лысоватые, седоватые члены экспертного совета и секретарь Зоя.
Борис не удержался и предоставил не Шахову, а ей первой осмотреть сверкающие медвежьи зубы.
Шахов, Пластунов и все эксперты выглядели усталыми и бледными, особенно в сравнении с Борисом, который как будто вернулся с курорта. Поначалу все они молча, подозрительно оглядывали медвежьи трофеи, сосредоточив внимание не на эффектных зубах, а на песчинках. Разглядывали их в лупу, а пом. директора по науке Косякин (Борис знал, что вулканическая тематика подчинена ему) попробовал несколько песчинок на зуб и попросил включить МБС — микроскоп бинокулярный стереоскопический.
Первым осмотр закончил Шахов.
— Как видишь, чудеса иногда случаются! — сказал он.
В том, что найдено золото, уже не сомневался никто, и эксперты заговорили оживленно, короткими репликами, понятными лишь специалистам.
— Такое, помнится, на Джеты-горе!
— Наверно, типа Крипель-клик, с телуридами!
— Вряд ли элювий, вероятно, голова жилы!
— Думаю, штокверк!
Шахов движением руки остановил разговоры, и все внимательно выслушали пояснения Бориса, потом задавали вопросы, разглядывали схему района, на которой крестом было обозначено место находки. Борис обратил внимание на то, что все они между собой на «ты» и только к нему обращались на «вы».
Пронзительный звонок закончил рабочий день, но никто не уходил, и оживленный разговор продолжался. Приводили примеры, советовали, что предпринять, и один седой азартно возражал другому:
— Здоров ты, Витька, врать!
Заметив удивление Бориса, Пластунов чуть улыбнулся:
— Мы сейчас как старые гончие, почуявшие след!
Все это было для Бориса внове, интересно, но он посмотрел на Шахова очень выразительно, и тот, чуть улыбнувшись, сказал:
— Понимаю, не терпится на вулканы, но прошу не спешить — закончите все, как положено. Срочно выполните анализы, подготовьте вместе с Сергеем Степановичем заключение. В пятницу заслушаем вас на дирекции, и тогда — в путь. А пока благодарю за хорошо выполненное задание! — Он положил на плечо Борису свою единственную руку.
Остальные тоже его поздравили. Все это было приятно, но из-за отсрочки настроение упало, а дальше вовсе испортилось, но совсем по иной причине.
Привычно он отправился на почту и получил не письмо, а письмецо, без единого теплого слова. Таня сообщила, что собирается в двухнедельную поездку Ленинград — Таллин. «И Володя тоже». Эта короткая фраза заставила забыть о делах служебных. Пришлось расстегнуть воротник, так стало жарко.
«Ну и пусть! Мне-то что… Я не прикован, как галерный раб… Завтра же преподнесу Зое половину багульника, предназначенного для украшения отдела… И дорогу на почту забуду!» — успокаивал он себя по пути в общежитие, громко стуча каблуками по дощатому тротуару.
ПОСЛЕДНИЙ БАРЬЕР
Весть о сенсационной находке распространилась по тресту быстро, в немалой мере благодаря Зое. Когда Борис пришел отметить командировку и вручить багульник, в приемной было людно и она, представив всем «медвежатника», сообщила о его трофеях.
Был при этом редактор стенной газеты, и через час появилась «молния» — информация о трофеях «медвежатника Струнина». Так молодой специалист оказался на миг в центре внимания и надолго получил прозвище.
Находка заинтересовала, многие заходили в отдел, смотрели, расспрашивали, улыбались «медвежатнику».
Зоя просила заходить, сообщать последние известия, но надо было работать аврально.
Вместе с Пластуновым и минералогами из лаборатории Борис изучал тяжелую и легкую фракции, отбирал золотники на анализы — спектральный, химический, рентгено-структурный, обрабатывал их результаты. Они поступали с завидной быстротой — Шахов обеспечил «зеленую улицу».
А по вечерам Борис корпел над отчетом о командировке.
Подходил к концу третий день такой авральной работы, когда к Пластунову зашел Басов — по месткомовским делам, как он особо отметил, здороваясь. Быстро с ними покончив, он проявил и попутный интерес к «золотомедвежьей» сенсации.
Внимательно рассматривал он вещественные доказательства, а когда прозвучал звонок и Пластунов заторопился на автобус, попросил Бориса уделить ему еще полчаса, «дабы разжувати», что к чему.
— С удовольствием! — ответил Борис и еще долго рассказывал и показывал.
Басов сказал, что своего мнения на голодный желудок высказывать не станет, и предложил продолжить беседу у него, благо живет он совсем близко.
Все это выглядело естественно, но…
«Раньше-то не приглашал!» — подумал Борис. И все же согласился.
В квартире Басова все блестело — лакированный пол, полированная мебель, хрустальная люстра. Сверкала и сама хозяйка — кольцами на пальцах и бусами на глубоком вырезе платья.
— Вполне понимаю и разделяю, Боря, твое стремление продолжать изучение Карашира. Тема актуальная, диссертабельная! — сказал Басов и посочувствовал, что из-за этой мороки с медведем можно и безнадежно отстать — уйдет отряд в горы!
— Я уже место на самолет забронировал! — сообщил Борис.
— Дай-то бог, но… На дирекции первый вопрос — увязка плана, а это та-а-кая говорильня, что все прочие вопросы, поверь моему опыту, отложат на следующее заседание, то есть на неделю…
— Но Шахов мне обещал! — воскликнул Борис.
— Так-то оно так, но… Тоже поверь моему опыту… — Басов замолчал.
— Чему поверить? — поторопил его Борис.
Басов продолжил с явной неохотой:
— Человек он, конечно, заслуженный, и критиковать не хотелось бы… Но что поделаешь, давно уже стал он очень амбициозен и сенсации не в меру любит, а в этой, медвежьей, ты единственный, кто в курсе… Так станет ли он считаться с твоими интересами?
— Как же быть? — всполошился Борис.
— Советовать трудно, — ответил Басов и все же после долгой паузы порекомендовал: — Еще раз, потверже, поговори с Шаховым, скажи, что в золоте не компетентен, пусть продолжает Пластунов, а если откажет, проси Косякина. Караширский отряд ему подчинен, и он должен позаботиться об его укомплектовании. Я тебя поддержу, а с директором побеседую, когда выздоровеет.
— Спасибо! — сказал Борис.
— И не медли!
— Я завтра же! — решил Борис.
Басов включил пластинку, а когда закончилась легкая приятная музыка, поинтересовался условиями жизни молодого специалиста в общежитии. Бориса он обозвал шляпой, узнав, что тот еще не удосужился стать в очередь на квартиру.