По моему хотению, по отцовскому велению
Шрифт:
– А спасибо за заботу, где?
– Само, собой, спасибо.
– Да, можно было не стараться…
– Для чего? Стараться-то, для чего?
Спросила, а потом уже подумала. А оно мне надо было, знать? И вообще… Меня и так бы все устроило. Теперь ломай голову, зачем вдруг стал таким заботливым. Ведь, даже если и ответил бы, не факт, что правду. Не верила я ему. Мое мнение, что скользкий тип, только укрепилось после прошедшей ночи.
– Просто. Скоро в село заявимся, хотелось бы, чтобы ты там на меня не жаловалась. А лучше бы, даже
– Вот как? И когда это будет? – Теперь я щурила на него глаза, крупно сомневаясь, что говорил мне правду.
– От тебя все зависит. Когда твои раны совсем заживут, тогда и отправимся. Покажи мне свои ноги. Давай, не стесняйся! Ну!
– Не хочу. – Подобрала ступни, обутые в кроссовки под себя поглубже.
– А я спрашивал о твоем желании? – Его тон моментально сменился, игривость исчезла, серьезность показалась мне суровой.
И еще он убрал с лица улыбку. Простоты в нем сразу значительно убавилось.
– Ладно. Потом. – Сашка снова начал расслабляться, а вместе с ним и я стала дышать ровнее. – Ешь, давай. А то остынет. Зря я, что ли, завтрак готовил? Терпеть не могу, есть холодное. Лопай, давай. Что морщишься?
– Горячо! – Еле проговорила с полным горячей каши ртом. – Слишком!
– Чепуха. Придирки нежной и разбалованной барышни.
Ели мы в полной тишине. Нарушали ее только птицы. Может, еще редкое звяканье ложек о край металлических мисок. А когда с кашей было покончено, он снова уставился на меня сурово и стал требовать, чтобы сняла обувь и носки.
– Долго должен повторять? Живо, снимай!
– Честное слово, у меня все зажило. Могу прямо сейчас пойти, если хочешь.
– Что я хочу, тебе уже сказал. А ты испытываешь мое терпение. Ладно, сама напросилась! – Сашка встал и пошел на меня.
– Хорошо, хорошо… – Запричитала я.
Но было поздно. Не успела я сама разуться. Он схватил ногу, задрал ее мне так, чтобы ему было удобно снимать кроссовок, а я от этого так и повалилась назад. Хорошо успела выставить руки сзади и на них опереться, не то, лежать мне было спиной на земле.
– Неплохо. Правда, подживает хорошо. А вторая? – Ее я уже сама ему подставила. – Вполне сносно. Как на кошке заживает.
Он отпустил ногу, и я принялась натягивать на нее носок. Один одела, а Сашка все не отходил. Стоял надо мной черной тенью и следил за движениями. Когда принялась натягивать второй носок, он хотел уже отойти, почти развернулся и вдруг резко снова устремился в мою сторону. Схватил из моих рук второй кроссовок, который не успела надеть, откинул в сторону, а ногу снова ухватил за щиколотку и задрал к небесам.
– Это что? Где в носках бегала? – Как-то хищно так на меня уставился.
– Да я… еще раньше… тогда думала, что его потеряла… – Лепетала ему в ответ, а сама чувствовала, как от страха почва уходила из-под ног, вернее, из-под пятой точки, раз в тот момент сидела на заднице, а Сашка задирал уже обе мои ноги и стаскивал обувь со второй.
– Врешь! Это что?! Вчера вечером один еще был белым. А теперь?! Гуляла ночью? – Он грубо схватил меня за плечи и притянул к себе.
Я, в один момент, оказалась стоящей на ногах, а этот злобный тип схватил в пригоршню мою футболку и, совершенно ее задрав, подтянул к моему носу.
– А это что?! Смола, или мне только кажется? Что молчишь? Ну-ка! Повернись! И там смола. Вся вывозилась. За елями пряталась. Смотри! Нюхай! Смола же, не можешь ты этого отрицать… Следила за мной? – Он негодовал, тряс меня, комкая мою грязную майку, а я сомневалась, что могла в тот момент произнести, хоть слово. – Шпионила, значит… Так, так!
Отшвырнул меня от себя, и я не удержалась на ногах, налетев на то бревно, на котором недавно сидела. Потеряла равновесие и больно приземлилась на копчик. Сашке показалось этого мало, снова нагнулся ко мне, выбросил вперед руку и опять ухватил футболку. Подняв меня с травы таким образом, перехватил за загривок и потащил к избе.
– Посидишь взаперти немного, тебе это будет полезно. – Пихнул меня в спину так, что я пулей пролетела прихожую, или как она там называлась, и сразу оказалась в комнате с печью, после чего, почти сразу, за мной захлопнулась дверь. – Подглядывать нехорошо, подумай над этим!
Кто бы спорил. Была с ним согласна на все сто. Только что было поделать в моем положении? Кто я, не знала. Как здесь оказалась, тоже. С кем черт свел, не могла никак догадаться. Рассчитывала что-нибудь узнать, но кроме чужого секса, ничего не увидала.
– Нужно было на вас мне смотреть!!! – На меня вдруг напала буйная смелость, которую в себе еще минуту назад даже не подозревала. – Сдались вы мне со своим сексом!!!
Проорала в закрытую дверь и даже лягнула ее ногой. А так как та была только в носке, то мне сделалось больно. Сморщилась вся и зашипела, что-то вроде «ой, ой, ой», но совсем тихо, себе под нос. Только меня будто услышали, дверь моментально распахнулась, и на пороге нарисовался Александр. От такой неожиданности я в растерянности попятилась и так и опустилась задом на лавку у печки. А ну, как стал бы меня избивать?! Но обошлось. Швырнул только в меня моими же кроссовками и ушел, громко хлопнув дверью.
– Черт бы тебя побрал. – Сказала про себя, опасаясь, хоть и шепотом, вновь произносить слова, но потом решилась воспользоваться голосом. – Совсем!
Сказав это, вроде почувствовала облегчение. Пугаться и дрожать перестала. Подняла с пола свою обувь и надела. После этого сделала обход комнаты. Получилось что-то, вроде обыска. Результат был ошеломляющим. Смогла обнаружить пачку сахара, буханку хлеба, коробок спичек. Заварка в доме тоже была, еще ранее, стояла на видном месте, в центре стола. Чайник, правда, отсутствовал. Как иначе, мы же собирались после каши чай пить. Вот он и остался около летней печи. Попили чайку! Приспичило этому извергу ноги мои смотреть…