По моему хотению, по отцовскому велению

Колибри Клара

Не успели мы с ним пожелать друг другу доброго утра, как до него дошло, что гнало меня из избы на такой скорости. Поэтому живо махнул в нужном направлении, задав мне правильный маршрут. Уже потом, после посещения шаткого строения из кривых досок, мне стало интересно, чем он мог там заниматься, возле того самого сарая. Приблизилась к сооружению и понаблюдала навесной замок на входных дверях, похожих на въездные ворота в гараж. Закрыто. Вспомнила его копошение и решила, что, скорее всего, этот самый замок он и закрывал только что. Да, было похоже на это. Приблизила лицо к самым доскам двери, чтобы глаз пришелся напротив щели, но рассмотреть в темном помещении ничего не удалось.

– Эй! – Раздалось

у меня за спиной, повернулась на окрик и заметила хозяина этого всего нагромождения бревен. – Что ты там высматриваешь?

Сашка стоял на пороге избы, выходя из нее. Одет был так же, как и вчера. Словом, ничего в нем не изменилось. Даже бейсболка так же закрывала половину его лица. А вот изба и двор, освещенные ярким утренним солнцем, выглядели иначе, радостнее, что ли. Я осмотрелась и пришла к выводу, что вполне приемлемое для меня местечко. Если здесь еще и завтраком бы меня покормили, то вообще, все было бы просто прекрасно.

– Ничего не высматриваю. – Ответила ему и тут заметила в его руках топор. – В лес собрался? За дровами?

– Не, а.

– А топор тогда тебе зачем?

– Это не мне.

– А кому? – Странная у него была манера разговаривать, так и вынуждал задавать массу ненужных вопросов.

– Тебе, конечно. – Сказал, двинулся с места и прошел двор наискосок, встав рядом с каким-то пнем и воткнув в него топор.

Я за ним все это время следила и вздрогнула, когда острое лезвие легко вошло глубоко в древесину.

– Как это?! Шутишь?

– Зачем мне это? Ты есть хочешь? Тогда надо печь растопить. Это видишь? – Ткнул пальцем в какую-то ржавую бандуру. – Вот туда загружают мелкие дровишки. Когда разгорятся, сверху, вот сюда, поставишь этот чайник. Не переживай, он только снаружи такой закопченный, а внутри чистый. Сделаешь нам кипятку для чая. Поняла? Заварка в доме. Управляйся, давай, а я пока схожу к ульям. Вернусь, как раз станем чаевничать.

– Не уверена, что смогу справиться. – Наморщила я нос.

– Очень жаль. Тогда будем просто пить холодную воду. И это еще ничего, только ведь ты не привыкла к такой, к обыкновенной дождевой… как бы чего не вышло.

– Это что, это из той бочки, что ли? Так там кто-то плавает. Разве можно такую пить?

– Другой у нас не будет. Поэтому постарайся разжечь эту летнюю печь.

– А рубить-то что? – Я искренно недоумевала. – Что ты машешь? Мне обернуться? Ты на эти поленья показываешь? Может они просто так в печь войдут? Смотри, отверстие там большое. Нет? Не войдут? Обязательно, говоришь, надо их колоть? На этом пне? Как не пень, а что? Колода. Какая разница?! Ладно, ладно. Ничего я не тяну время. Мог давно уже идти. Сделаю, как сказал. Вернее, постараюсь. Да, прав, очень постараюсь.

Как я не отрубила себе ничего, одному богу было известно. Руки, ноги мои остались целы, но много дров наколоть не вышло. Сначала топор никак не могла вынуть из колоды, потом некоторые поленья оказались твердокаменными, и от них мое орудие само отскакивало. И так вышло, что лишь немногие из чурбаков оказались пригодными для раскалывания, остальные пришлось отбросить в сторону. Поэтому огонь получился слабым и чайник никак не хотел нагреваться, а вода в нем закипать. Я ждала, ждала, сидя рядом на самом большом куске дерева и не заметила, как задремала. Наверное, тишина леса и приятные ненавязчивые песни местных птиц так на меня повлияли. Да и утро было совсем еще ранним, подозревала, что в такое время мне еще не приходилось в той, в другой, жизни подниматься. Вот и вздремнулось. А проснулась оттого, что нечаянно завалилась набок и обожгла плечо о металлический бок печки.

– Ай, ой! – Отдернулась, вскочила, запричитала, но изменить уже было ничего нельзя, на коже выступил волдырь.

А тут еще выяснилось, что спала я не одну

минутку, как мне показалось, а так долго, что злополучный чайник успел за это время нагреться и остыть, а огонь в печи загаснуть. Получалось, что, если хотела завтрака, надо было начинать все сначала. Это было обидно до слез. Я пыталась сдержаться и не зарыдать, и это почти удалось, только совсем немного предательски увлажнились глаза да захлюпал нос. Утерев все кулаком, за неимением платка, решила снова приступить к действию. Начала озираться в поисках топора и нашла его под брошенными мною, как мне показалось, непригодным из-за твердости поленьями. Потом побрела к стене, вдоль которой были ровно уложены рядами те самые поленья, что мне предстояло расколоть. Выбрала самые симпатичные, снова изрядно нарушив порядок в кладке.

Должна была отметить, что во время второго захода растопки все получалось лучше, быстрее уж точно. Это меня немного примирило с жизнью. На окружающий мир стала смотреть веселее и оптимистичнее. Когда сидела рядом с закипающим чайником, вдруг припомнила свой сон, вернее, его отрывок. Там я тоже восседала возле открытого огня, только не у печи, а рядом с камином. Большое было такое сооружение, выложенное природным камнем, с кованым бордюром и всякими дорогими безделушками на каминной полке. И сидела я не на березовом чурбачке, а в обшитом дорогой тканью просторном кресле, где спокойно можно было поместиться с ногами и еще оставалось много свободного места. Вспомнив великолепие и уют, что там меня окружали, подивилась, как прочно в моей голове сидела тема богатства. То средиземноморская вилла мерещилась с огромной белой яхтой, то, вот теперь, подмосковный загородный коттедж приснился.

Почему считала, что он был вблизи Москвы? Очень просто. Ехала, во сне, к тому дому по шоссе и видела указатель, и как бы там еще было написано, сколько километров и прочая информация. Во сне я к нему подъезжала на личном автомобиле, с личным шофером. И кто же был за рулем, как считаете? Ни много, ни мало, Сашка! Представьте себе! Таким красавчиком выглядел в стильной униформе! Не то, что сейчас бродил в линялом пиджаке и штанах, куда могли бы двое таких парней поместиться. Кстати, где его носило? Мог бы уже появиться и накормить меня завтраком. Нет, шлялся в неведомой стороне, что пригодна была только для обитания пчел.

При упоминании этих насекомых, даже отдаленном, невольно поморщилась и поежилась. Это навело меня на мысль, что я их панически боялась. Спрашивалось, откуда? Что они могли мне сделать? И в душе родилась догадка, что они меня покусали когда-то, в детстве, в далеком детстве. Вот, и раз! Вот, и заработало! Не уж-то, память начала возвращаться?!

Я чуть не вскочила, на радостях, с той деревяшки, на которой сидела. Но вовремя себя удержала на прежнем месте, на чурбачке, только немного поерзала от переполнившего восторга. А усидеть себя уговорила по вполне простой причине. Вдруг, это место приносило мне удачу? Вот, сместишься, и все, и перестало бы везти. А так, можно было еще попробовать, чего вспомнить. Напрягла потихоньку голову и прислушалась. Ага, вот оно. Перед глазами возникла картинка. На ней была я, но себя, как бы, не видела, а только ощущала, причем маленькой совсем девочкой, и еще был папа. Его образ расплывчатый, но точно знала, что это был мой отец. Кругом нас полно травы. Высокие такие стебли. Но вполне возможно, что их размер таким казался потому, что сама была невелика ростом, совсем кроха. И так, мы с ним гуляли на поляне. Он решил отдохнуть. Вот на траве постелен плед, а на нем для нас с ним расставлены угощения. Что-то вкусное, определенно. И сладкое. Иначе, отчего, вокруг моей головы столько появилось жужжания? Ай! Понятно. Не хотела больше вспоминать, и так догадалась уже, почему теперь панически боялась пчел.