По нам не плачут
Шрифт:
Впервые за долгое время я был так счастлив. И у меня было как минимум два повода для счастья: деньги и осознание того, что я могу купить Катьке с Ванькой не только шоколадку, а даже пирожное или самый настоящий торт. Даже более того, мы сами могли бы устроить себе праздник на эти деньги. И я практически уже бежал в конуру, чтобы сообщить всем эту радостную новость, но, когда я вернулся, вся радость вылетела из меня как пробка из шампанского, которого я никогда не пил. Я увидел Костяна, сидящего у левой стены с разбитым носом, трясущуюся от едва сдерживаемых слёз Катьку и одного из наших бомжеватых друзей, спавшего практически у входа в конуру и сжимавшего в руке практически
– Что случилось? – резко спросил я, бросая на землю сумку с деньгами и подбегая к Катьке. Я обнял её, и она разрыдалась в голос. Я повернулся к Костяну за ответом, и он, шмыгнув носом, из которого сочилась кровь, выдавил из себя:
– За водой сходили.
– С кем? – тупо спросил я.
– С нашими соседями, – махнул он в сторону бомжа. Я только сейчас обратил внимание на то, что второго нашего друга не было видно, хотя они, как правило, уходили и возвращались вместе.
– А где второй? – я старался говорить как можно тише и спокойнее, хотя внутри меня начало разрастаться какое-то неприятное чувство.
– Нету. Уже.
В ответ на его слова Катька разрыдалась ещё сильнее, а я зачем-то выбежал на улицу, как будто мне стало очень сложно дышать. Я не понял ничего из разговора с Костяном, спрашивать что-то у Катьки я не рискнул, а за пределами конуры было слишком темно, чтобы хоть что-нибудь разглядеть. Я постоял несколько минут на морозном воздухе, чтобы хоть немного прийти в себя, привести мысли в порядок и отдышаться. Когда я откинул плёнку, мне на какой-то миг всё показалось игрушечным: и конура, и кровь на лице Костяна, и даже бутылка, почти выпавшая из руки бомжа. Но это чувство прошло, как только я сел на холодную землю. Я молчал, и Костян тоже разделял эту мёртвую тишину, нарушаемую только Катькиным всхлипыванием, да негромким храпом.
– А где Ванька? – спросил я через несколько минут, когда Катька немного успокоилась.
– Спит, – ответил Костян, махнув рукой на левый угол.
Я повернул голову и увидел груду старых тряпок и покрывал, в которые с головой зарылся Ванька. Не удивительно, что я не сразу его заметил.
– А он как?
– Да ничего, – снова ответил Костян, и отстранённо прибавил: – Спит.
Костян помолчал ещё несколько минут, после чего медленно подполз к спящему бомжу, взял полупустую бутылку из его грязной руки и направился к куче, в которой лежал его брат. Он достал из одеял старый грязный стакан и налил в него водки.
– Ты что, Ваньке тоже наливал?
– Наливал, – спокойно ответил Костян. – Чтоб спалось крепче. На вот, я и тебе налил.
Он протянул мне стакан, и я, всё ещё ничего не понимая, взял пойло из его рук.
– Ну, вздрогнем, – произнёс Костян и глотнул из бутылки.
– Вздрогнем, – прошептал я в ответ и опустошил свой стакан.
Тогда мне казалось, что я смогу заснуть ещё очень нескоро, но мои глаза закрылись сами собой, и я погрузился в долгий, практически безмятежный сон. А утром, когда начало светать, я вышел на холодную улицу покурить и, пока бродил вокруг конуры, заметил небольшие тёмно-красные пятна, вмёрзшие в ледяную землю. Они, кажется, вели куда-то в лес, ближе к нашему водопою. Я пошёл по этим следам и минут через десять наткнулся на человеческое тело, окоченевшее и покрывшееся за ночь тонким слоем снега. Один из наших бомжеватых друзей лежал, поджав колени, на луже собственной замёрзшей крови. Я не могу сказать, что именно я почувствовал в тот момент. Это нельзя было назвать страхом или отвращением, но я отчётливо ощутил какую-то пустоту, словно из меня выпустили весь воздух. Я докурил
Когда я вернулся, все ещё спали. Я подошёл к Костяну и начал его будить. Неохотно, с бранью и ворчанием, он проснулся, и я вывел его на холод, чтобы он поскорее пришёл в себя. За то утро я успел продрогнуть насквозь, но события прошлой ночи интересовали меня куда больше возвращения в конуру. И после того, как я дал Костяну сигарету, он, наконец, начал более-менее чётко формулировать свои мысли.
– Мы за водой пошли, – он прохрипел, с трудом шевеля опухшими губами. – Ну с этими двумя ребятами. А там, на нашем месте, какие-то придурки бухали впятером. Видимо, им стало скучно, а мы как раз им под руку попались…
Костян остановился, чтобы передохнуть. Ему, казалось, было очень сложно разговаривать, а когда он затягивался, то его скулы начинали выступать ещё сильнее, реагируя на боль. Я немного подождал, и снова его спросил:
– Так они местные?
– Не, они на каком-то внедорожнике приехали. Как будто эти богатые ублюдки другого места не могли найти, чтобы нажраться, – Костян со злостью сплюнул на землю, и от боли громко выругался. – Хорошо хоть зубы целы…
– Так а дальше что?
Меня начинало трясти от холода и нетерпения, и я, словно клещами, вытаскивал из Костяна эту историю. Но он, в свою очередь, как будто специально говорил всё медленнее.
– А дальше они решили поиграть с нами в догонялки, и почему-то начали с меня. Я одного ведром огрел, и они словно с цепи сорвались. Набросились всей толпой… Я думал, попинают, да отстанут, но нет. Наши попытались им помешать, но в их возрасте силы уже не те.
Костян снова задумчиво затянулся, но ощутив на себе мой пристальный взгляд, сделал ещё один вдох и потушил сигарету.
– Ну, а когда им надоело, один из них принёс откуда-то охотничий нож и решил напоследок проверить, как глубоко он войдёт в одного из нас…– Костян с шумом втянул воздух, сглотнул, и, прохрипев, прибавил:
– А остальное ты сам видел.
Костян опустил взгляд на замёрзшие капли крови и попросил у меня ещё одну сигарету. На самом деле я всегда был уверен в том, что ему хватило бы дури справиться с этой ситуацией, но он, словно прочитав мои мысли, ухмыльнулся через силу.
– Повезло вообще, что они свалили так быстро, иначе…
Он взял у меня ещё одну сигарету и снова затянулся.
– Я был уверен в том, что смогу их уложить, но это оказалось гораздо сложнее, чем я думал.
Пока он рассказывал мне всё это, мы обошли вокруг конуры раз десять. Мои пальцы онемели, куртка, казалось, успела примёрзнуть прямо к телу, а Костян даже ни разу на меня не взглянул. И, когда мой взгляд в очередной раз упал на нашу входную плёнку, меня посетила ужасная мысль, от которой все волосы на моём теле встали дыбом.
– А если бы они нарвались на Катьку с Ванькой?! – я прикрикнул на Костяна, и он, всё ещё пялясь в землю, остановился.
– А что я должен был делать? – произнёс он с вызовом.
Я ничего ему не ответил. Я ведь и понятия не имел о том, что такое может произойти с нами. Костян хмыкнул.
– Они видели? – спросил я, стуча зубами.
– Кто?
– Катька с Ванькой.
– Немного…
Я вздохнул. Наш разговор зашёл в тупик. Я не знал, стоило ли мне ещё что-либо у него спрашивать, а Костян всем своим видом показывал, что ему надоело отвечать на мои вопросы.