По пути Синдбада
Шрифт:
Когда я впервые осматривал этот дом, он был грязным, запущенным: паутина на потолке и стенах, в комнатах — груды мусора, а по двору прохаживалась чья-то корова. «Зеленые рубашки» (так я про себя называл рабочих) привели дом в порядок за десять дней. Они выгребли из дома весь мусор, побелили стены, как изнутри, так и снаружи (на что ушло три четверти тонны белильной извести), отчистили парадную дверь. Нам привезли четыре грузовика коралловой крошки, и устлали ею двор, обновив разрушенное покрытие. В спальнях установили железные кровати, присланные нам Дарамси. У себя наверху я расстелил на полу ковры, а вдоль стен разложил подушки, придав таким образом помещению восточный колорит. Нам достался прекрасный дом, и было приятно пробудить его от длительной спячки и вновь придать ему жилой вид.
Когда работы по благоустройству
Наш дом имел еще одно преимущество: он находился неподалеку от места, намеченного мною для строительства корабля. Собственно, близость эта была относительной: до работы недалеко, а вот улизнуть днем с работы, чтобы поспать, и проделать незамеченным путь до дома было довольно трудно. Место это представляло собой пригорок на берегу. Поначалу, прежде чем сделать окончательный выбор, я нашел три, на мой взгляд, подходящих места для строительства корабля и был не очень-то удивлен, когда мне рассказали, что именно в этих местах строили корабли в прежние времена. Выбранная мною площадка, правда, имела и недостаток: ее затопляло во время высоких весенних приливов. В прошлом для корабельщиков это значения не имело: они просто прекращали работу и ждали, когда приливы пойдут на убыль. Однако я прервать работу не мог — мне требовалось построить корабль к дням оманского национального праздника, который отмечается в ноябре. Выход из положения я нашел: место, на котором я собирался строить корабль, следовало немного поднять над уровнем моря, для чего требовалась метровая насыпь.
Оказалось, что в случае острой необходимости вопросы в Омане решаются быстро и эффективно. Разрешение на возведение насыпи столичные власти, к которым я обратился, дали без волокиты. Затем я обратился в строительную компанию, и она с готовностью взялась выполнить мой заказ — возвести в нужном мне месте насыпь. Менеджер, с которым я разговаривал, произведя недолгий расчет, сообщил, что для возведения насыпи потребуется 300 тонн гравия. Но эти заботы взяла на себя компания. От меня требовалось одно: огородить колышками площадку. В заключение разговора меня твердо заверили, что работы начнутся через три дня.
Надо сказать, что посередине площадки, выбранной мной для строительства корабля, находилось небольшое непрезентабельное строение, фанерная будка, на стенах которой красовалась реклама прохладительного напитка. Эта будка принадлежала двум местным механикам, занимавшимся ремонтом лодочных двигателей. Здесь они хранили сваленный в кучу ржавый инструмент, сломанные части различных двигателей, канистры с машинным маслом и всевозможную ветошь. Земля, на которой стояло это строение, была государственной, и я попросил механиков передвинуть ее в другое место. К моему удивлению, спорить они не стали и, посовещавшись между собой, сообщили, что передвинут будку на следующий день. На следующий день, когда я вечером пришел на площадку, будка стояла на том же месте. Я нашел одного из механиков. Тот сослался на случившиеся непредвиденные дела и пообещал передвинуть их сараюшку опять-таки на следующий день. Но положение снова не изменилось. Когда я утром пришел на площадку, механики сидели около фанерной стены, греясь на солнце и дымя сигаретами. Я им сказал, что вот-вот приедут грузовики с гравием, а их будка стоит посередине площадки, на которой должны начаться строительные работы. К моему сообщению они отнеслись скептически, видно, решив, что ничего так быстро не делается.
Я пошел к себе завтракать, а когда часом позже вернулся, то увидел рядом с площадкой приехавший грузовик, такой огромный и высокий, что сидевший в его кабине водитель казался куклой. Двигатель огромной машины так тарахтел, что будка, стоявшая на площадке, казалось, содрогалась от ужаса и была готова разрушиться сама по себе. Рядом с площадкой высилась огромная куча гравия, исторгнувшая облако пыли. Рядом, разинув рты и вытаращив глаза, видно, от непомерного удивления, стояли растерянные механики, водя по сторонам бессмысленным, мутным взглядом. Увидев меня, они немного пришли в себя и стали просить в два голоса, чтобы приостановили работы. Они пообещали тотчас заняться будкой, правда, спросив, не появится ли на стройке подъемный кран. Услышав неблагоприятный ответ, они снова заголосили. Тем временем к месту стройки подъехали два новых грузовика с гравием. Механики вконец растерялись. Один из них сорвал с головы тюрбан, бросил его на землю и стал дубасить себя руками по темени. Я спросил: может быть, им помочь? Механики, не веря своим ушам, согласились, рассыпавшись в благодарностях, которым я с трудом положил конец.
Я дал знак «зеленым рубашкам», стоявшим невдалеке и с интересом взиравшим на незадачливых несчастных механиков. «Зеленые рубашки» бросились в будку и, уподобившись муравьям, спасающим яйца из разворошенного муравейника, принялись выносить из строения вещи механиков. Затем двое рабочих кузнечными молотами снесли с будки железную крышу, после чего последовали удары по стенам будки, и она развалилась, как карточный домик. Когда вытащили боковые столбы, будки как не бывало. На всю работу ушло двадцать минут.
Огромные грузовики, груженные гравием, подъезжали к площадке один за другим, оглашая воздух шумом моторов. Появившийся бульдозер начал разравнивать и уплотнять гравий. Через четыре часа бульдозер, закончив эту работу, осторожно сполз с насыпи и направился к берегу, чтобы подтащить и поднять на строительную площадку заготовку из айни, которой предстояло стать килем моего корабля. Когда строительная площадка была готова, а киль поднят на насыпь, «зеленые рубашки» взялись за работу, следуя моим указаниям. В те дни ко мне приклеилось прозвище — мистер Аль-ом (мистер Сегодня), ибо когда меня спрашивали о сроке выполнения какой-либо работы, я отвечал: сегодня. Работа спорилась, и я был доволен. Не остались в накладе и незадачливые механики. Их отчаяние сменилось радостью, и теперь, увидев меня, они широко улыбались. Да и как им было не радоваться: «зеленые рубашки» не только собрали заново их злосчастную будку (всего лишь в трехстах ярдах от того места, где она пребывала раньше), но и, воспользовавшись гравием, установили ее на высокой платформе, так что отныне ей не грозили приливы.
Сооружение площадки для строительства корабля было завершено к новому 1980 году, и я посчитал это лучшим новогодним подарком, который мне только можно было преподнести. После того как пятидесятидвухфутовую заготовку для киля уложили на деревянные блоки, Худайд, кораблестроитель из Сура, снова работавший вместе со мной, спросил у меня, нельзя ли принести в жертву богу козла, чтобы кораблю, когда он будет построен и спущен на воду, сопутствовала удача. О таком обычае я не слышал, зато знал о другом поверье, связанном со строительством кораблей. В некоторых арабских общинах считается, что если бесплодная женщина перепрыгнет через киль, идущий на строительство корабля, то она обретет способность зачать ребенка. Я рассказал об этом поверье Худайду. Он ужаснулся и с неподдельным волнением сообщил, что женщин вообще нельзя допускать на стройку, ибо они наведут на корабль порчу. В эту, на мой взгляд, небылицу, видно, верил не только Худайд, но и другие строители, ибо на ночь на стройплощадке стал оставаться страж, которому, негласно от меня, поручили не подпускать к стройке женщин. На следующий день у бедуинов купили козла, и несчастное животное принесли в жертву. Его кровью обмазали киль, а мясо пошло рабочим на ужин.
В один из тех дней я пригласил Худайда и двух других судосборщиков рассмотреть вместе со мной рабочие чертежи корабля, выполненные Колином Мьюди. Конечно, мне было известно, что приглашенные мною люди при строительстве кораблей никогда чертежами не пользовались, а руководствовались только собственным опытом. Но этот опыт они накопили, строя бумы, оснащенные двигателем, а парусные бумы им строить не приходилось. Колин Мьюди, разумеется, сделал чертежи парусника, руководствуясь материалами, которые я ему подобрал, покопавшись в различных библиотеках, а также практическими советами, которые я смог ему дать после осмотра на побережье Аравийского моря сохранившихся сшивных кораблей.