По рукам и ногам
Шрифт:
– Не оставляй меня одну! – я вскочила следом – откуда только силы взялись – и всем телом прижалась к нему.
Руки тряслись, как у ненормальной. Кэри все-таки высвободился из объятий.
– Я вернусь быстро. Побудь здесь.
Мне казалось, что я умру прямо сейчас, что вместо минуты отсутствия Ланкмиллера, прошла вечность, что всё куда-то проваливается, и я вместе со всем тоже проваливаюсь, несмотря на то, что так крепко цепляюсь за спинку дивана.
Когда Кэри наконец вернулся, он принес с собой какую-то бутылку и, откупорив,
– Пей.
– Что это?
– Коньяк. Пей, не рассуждай.
Своим спутанным сознанием я все-таки подметила, что решение это весьма удачное, сделать так, чтобы меня попросту вырубило. Я прижалась губами к горлу бутылки, так услужливо поддерживаемой Ланкмиллером.
Паника не унималась до тех пор, пока количество выпитого алкоголя окончательно не оторвало меня от реальности.
========== Часть 103 ==========
И в моей жизни не раз бывало так, что материться хотелось быстрее, чем появлялась способность связно мыслить, но сегодня этого хотелось как-то по особенному невыносимо. Если б оно могло сделать мне хоть каплю лучше…
Потолок расплывался в жутком сером мареве, и я даже пару раз жмурилась, вздрагивая, потому что казалось, что он сейчас просто рухнет на голову. Чёрт возьми, уберите его кто-нибудь, как мерзко.
– Пришла в себя? – осведомился мучитель, и этот вопрос в кои-то веки не показался мне по-обдолбански глупым, ведь и сама-то наверняка сказать не могла, пришла ли.
Голос послышался откуда-то слева и словно колючая проволока, застрял в ушах. Я простонала в ответ что-то вроде «очень плохо» и закрыла лицо руками.
– Слева на тумбочке стакан стоит, там средство от похмелья. Выпей, быстро полегчает, – посоветовал Ланкмиллер.
– Похмелья? – с трудом переваривая информацию, переспросила я.
Черт, после того, как Такара уехал, ни черта не помню, будто сознание вырубили.
– Я в тебя вчера полбутылки коньяка влил, естественно, тебе херово. В душ сходи, постой под холодной водой, – Кэри продолжал с умным видом давать указания по борьбе с гадким недугом, хотя я улавливала только общий смысл.
Кое-как сползла с кровати, выпуталась из одеяла и залпом осушила стакан, даже не ощутив вкуса. Во рту было сухо, горло жгло словно пожаром Геенны, и оттого еще тяжелее дышалось. Я прям образец убогости, мать его, как это жалкое существо только земля носит?
Движимая разве что ненавистью ко всему сущему, я всё же нашла в себе силы направиться в сторону ванной, по кусочкам собирая вчерашний день.
Ах, точно, картинки одна за одной принялись всплывать в голове: паническая атака, коньяк… У меня уже было такое в бордель-кафе, тоже залили тогда дешевой выпивкой.
Только уже на подходе к своей цели я заметила, что Ланкмиллер меня, оказывается, еще и полностью раздел, оставил в одних трусах. Молодец, мучитель, хоть задачу мне облегчил. А то при нынешних мучениях и она казалось мне невозможной.
Прохладные струи воды, едва касаясь кожи, уже дарили незабываемое
Чудодейственное средство от похмелья постепенно прояснило мысли, привело в порядок голову, потолок уже не падал, и стены не сжимались. Короче говоря, помирать я перестала, мне стало в целом лучше. Пока я не добралась до зеркала.
У меня аж сердце екнуло, а потом смешно стало. Вот чучело, я во время работы в бордель-кафе выглядела лучше. Волосы растрепанные настолько, будто расческа к ним в жизни не прикасалась. В левом уголке губ красовался темный кровоподтек, оставленный крепкой рукой Такары, на шее – синяки от его же пальцев. Синяки здоровые под глазами, худые острые плечи и синюшный оттенок кожи. Крышесносно, чего уж тут, осталось только со своего низа социальной лестницы лучезарно ручкой помахать, чтоб не казаться совсем уж жалкой.
Приду ли я когда-нибудь в порядок?
– Утопиться ты там не собралась? – дверь я не то что не заперла, просто открытой оставила. Вполне можно было сообразить, что рано или поздно в проеме явит себя мучитель.
– А что? – вяло хохотнула я, понадежней заворачиваясь в полотенце. – И повод есть. Ланкмиллер, ты извращенец гребаный, как ты ебешь такую страсть? – кивнула почему-то на зеркало, хотя стоило бы на себя.
– У тебя довольно своеобразная внешность, – мгновенно отозвался Кэри, чем вызвал с моей стороны взрыв невеселого хохота. Я опустилась на бортик ванной и все еще вымученно улыбаясь, сообщила:
– Это даже не комплимент. Это и на утешение-то едва смахивает.
Мучитель только хмыкнул в ответ как-то насмешливо и не особо обидно, взял расческу с подзеркального столика и сел рядом. Я не была против, чтобы он привел волосы мои в порядок, в конце концов, я по нетерпению своему скорее всего просто выдеру себе последние и так не шибко-то густые клочки и плюну на это дело. Кэри же обещал быть хоть немного аккуратнее, он пару раз отчитал меня за то, что не слежу за собой, и даже у полного бомжа на голове и то все более прилично, и не то, что наложница, а вообще, всякий уважающий себя человек обязан за этим следить. Я только покивала понятливо и жалостливо обещала, что буду следить, как вдруг мучитель вздохнул и сказал совсем уж неожиданную вещь:
– Как я тебя отпущу? – притянул к себе и обнял меня за плечи, – Тебя же ветром сдует.
– Только не говори теперь, что хочешь пойти на попятный, – и получилось это у меня – за что готова была язык себе прикусить – почти плаксиво. Тоже заметил, что я до бесстыдства жалко выгляжу? Вот пакость-то.
– Не напрягайся, я просто хочу сказать, что, как бы там ни было, когда подойдет время, ты можешь остаться. И можешь вернуться в любой момент. И я вовсе не имел в виду, что хочу пойти на попятный, – успокоил Кэри, гладя меня по голове.