По рукам и ногам
Шрифт:
– Носи, тебе полезно будет.
– Ну-у, с вами только связывайся… – протянула я преисполненным разочарованием голосом.
И все равно, как надумаю сбежать, этот браслет меня не остановит. Я его как-нибудь обязательно сломаю. Нет ничего, чего сломать нельзя было, в особенности, если это касается столь тонких технологий.
Я кинула взгляд на Кэри. Вот что значит выражение «лица нет». Оно, конечно было, и даже не совсем отдаленно походило на человеческое, но такое помятое было, что даже немного жалко. Ну вот, а теперь самое время его распытать хорошенько, а то у
– Ну ладно, – я шмыгнула носом, – расскажи, что у тебя со «Змеиным зубом»?
– Заболела? – Кэри приподнялся, расстегивая свою вчерашнюю, не первой, стало быть, свежести, рубашку.
– Немного, – тряхнула я головой, и придвинулась ближе, нависнув над ним, – от ответа не уходи.
– Вот же приставучая девка, – Ланкмиллер одной рукой свалил меня с себя на кровать, будто это не стоило ему никаких усилий, и поднялся, – это дело не твое. Много на себя берешь.
Довольно грубо. Я с усталым вздохом села и решила ему все высказать, как на душе было, потому что эти неуловимые обходные пути на Кэри ни черта не действовали. Только если прямо в лоб. Только если искренне. И от него можно хоть чего-то добиться.
– Просто… У меня такое чувство, что со «Зубом» я уже имела знакомство в свое время. Уж больно много мурашек по позвоночнику взывает его упоминание. И… мне немного страшно, честно сказать.
– А кто тебя знает, может, и имела, – ворчливо отозвался Кэри, – все это дело прошлое теперь. «Зуб» держит свое величие на том, что исключений не делает. Если твое имя в их списках – с паспортом можно распрощаться. Но так как у тебя паспорта и без того нет, все это не имеет значения. Беспокоиться не о чем.
– Ты н-не подумай… Что я… вот в твои дела лезу. Просто в последнее время мне часто кажется, что все необратимо изменилось. Не в лучшую сторону. Если у тебя неприятности, это, конечно, не впервой. Если ты не делишься ими, значит, они не стоят внимания, сам справишься и помощь не нужна… Но черт возьми, неужели каждый раз, как у легендарного владельца судостроительной корпорации неприятности, он начинает шляться по клубам и напиваться, как свинья, вместо того, чтобы из них выпутываться?!
– Это, – ох, а кажется, разозлился он здорово, и черт же меня за язык потянул, да еще с такой силой, – совершенно не твои проблемы, Кику. Что за манеры, недостойные девушки и наложницы? – ах да, наложницы, спасибо, что на землю вернул. – Я имею полное право на отдых. Когда хочу. Как хочу. И с кем хочу.
– Ах ну конечно, как я могла подумать иначе. Проблемы у него, как же! А он, оказывается, весь день просто по блядям шлялся…
И только я успела подумать, что это куда больше походит на монолог ревнивой жены, как скулу чем-то обожгло больно, и я оказалась на полу. Прежде, чем спохватилась, с губ сорвался сдавленный скулеж. Верно, я ведь забыла, что он ударить может. Да тут и сама виновата. Видимо, переборщила здорово. Точно также здорово, как и головой приложилась об пол. Минут через пять шишка будет, а к вечеру – и фонарь слева от глаза. Унизительно-то как.
Я попыталась встать, но перед глазами все вдруг смазалось,
Меня неожиданно довольно мягко, бережно даже подняли и усадили на кровать. Ланкмиллер убрал волосы с моего лица, медленно провел по нему пальцами и приподнял за подбородок. Хотелось отодвинуться. До смерти.
– Кику, прости, – устало-беспомощный вздох. – Я последнее время сам не понимаю, что творю и что происходит со мной и вокруг. Абсурд какой-то. Ты права – все немного запуталось.
– Да уж. Совсем не подобает мужчине. Не извиняйся, это по-дурацки смотрится… – я отстранилась, насколько это было возможно, и голова снова взорвалась вспышкой боли, на этот раз куда более слепящей.
Я схватилась за нее, жмурясь и шипя. Руки мгновенно похолодели так, словно у мертвеца. Трясло меня немилосердно, и даже немного мутило. Кэри поддержал, потому что ориентация в пространстве оказалась потеряна вновь в пользу пола.
– А я… вспомнила… – и голос тоже дрожал, а мучитель был непозволительно теплый, успокаивающий, – вот теперь, когда мы об этом заговорили…
– Что именно? – Ланкмиллер прищурился даже чуть тревожно.
– Совсем немного… – я повисла у него на плече, уже совсем не пытаясь отпихиваться. – Действительно, было у меня дело со «Змеиным зубом». Смешно-то как. Отец меня за долги продал. В Шеле ведь все так делают. Если можно продать несовершеннолетних детей, почему бы не продать… Это было вполне ожидаемо. Я от него сбежала только прежде, чем «Зуб» до меня добрался, документы же оформить надо. А дальше снова пропасть. Больно немного.
Это давно уже было и сейчас уже не имеет значения. Но все равно больно. Самую малость. Хорошо, что это все-таки был отец. Человек, от которого я как раз и ожидала чего-то подобного… Впрочем, звено было довольно важное, из него вся цепочка хорошо восстанавливается. Вот тебе и моральная травма, вот тебе и мое плачевное состояние, в котором я дошла до службы в бордель-кафе. Шлялась, небось, по улицам…
Я шмыгнула носом.
– Кику…
– А?
Я только голову вскинуть успела, потому что слишком нежно-вдумчивым показалось мне это его «Кику». Как можно так бессовестно перекрывать доступ к кислороду? Ланкмиллер вообще весь ужасно теплый и неправильно осторожный в своем поцелуе, превращая его из схватки во что-то нежное. Во что-то, от чего полыхают щеки и трясуться колени – стандартный набор круглой идиотки. Больно. Я надеялась, меня это не коснется. Обрывается что-то совсем безнадежно. Обрывается и бушует.
И ни в чем-то он разобраться не может. Ладони под платьем. Ладони горячие. Больно. И я впервые себе в этом признаюсь. Что же ты, идиот, творишь?
Кто вообще я теперь такая?
Дышалось тяжело, вопросы эти с губ срываться наотрез отказывались. Кэри, хоть и отстранился чуть-чуть, был все еще критически близко. Он с задумчивой досадой вздохнул:
– Влюбился? Кажется, это так как-то называется. Ее Элен Райт зовут.
Дождь по раме барабанил мерно. За окном темнело медленно, и мир немного звенел. Я почему-то чувствовала себя совершенной дурой.