По рукам и ногам
Шрифт:
Уж чего я только не ожидала. Поперхнется он или вообще ругаться начнет, но Ланкмиллер снова удивил своим спокойствием титаническим. Может, в этом и было чуть-чуть сарказма.
– Правда, я по ней тебя и выбрал.
Тьфу, знала бы, ваты б напихала полный лифчик. Но он действительно ни разу не сказал, что недоволен, так что и нужды опровергать это у него нет, получается?
– В общем, ладно, давай ближе к делу, плоскогрудая моя. На тебе сейчас надето хоть что-то?
– Прошлую ночную рубашку я заляпала кровью, из-за того что ночью открылся порез на запястье, но Алисия мне новую подарила и…
– Ричарда
– Все в порядке уже, правда.
Кэри вдруг прыснул.
– Ты такая смешная, момент, что ль, пытаешься оттянуть?
– Это правда было, но да, пытаюсь, – честно призналась я.
Такое странное, дурацкое ощущение затапливало с головой. Такое… теплое?
Будто я разговариваю со старым другом и все-все могу ему вывалить, что бы ни было на душе. Но вывалить все я, конечно, не могла. Не могла, например, рассказать ему о Марко и о его предложении, хотя почему-то очень хотелось. Оно легло на мои плечи тяжким грузом, и с каждым днем давило все сильней. Свобода – это и свобода выбора тоже. Если признаюсь Ланкмиллеру, он без раздумья ее у меня отнимет. Но только… Каким мучительным иногда может быть выбор этот, мать его…
– Кику, дорогая, – многозначительно напомнил о себе мучитель, судя по голосу, премерзко ухмыляясь.
Иногда он действительно бывает хорошим. А иногда мразь мразью.
– У вас Элен есть, ее стоны и слушайте.
– Элен… она для меня словно луч солнца, с которым только и понимаешь, что все это время в пучине был. С ней даже дышится легче. Она сильная и слабая одновременно, такая, какой и должна быть настоящая женщина. Но ее работа в эскорте сказывается, Эл для своих лет уже порядком раздолбанная.
Я лежала, прижавшись щекой к подушке, разглядывая матовые цветочки на стенах и соображая, что это он меня сейчас замечательно так унизил. Мало того, что его монолог из высокодуховного превратился опять в бредни озабоченного извращенца, так и из сказанного всего можно было сделать простейшие вывод: Элен – это у нас луч, а моя духовная составляющая его не заботит. А знаешь что, Кэри? А пошел ты к черту!
Я, не говоря ему ни слова, отняла телефон от уха и запустила в стену, откуда он отскочил и, к величайшему моему сожалению, все-таки не вылетел в распахнутое окно.
Чтобы вставать и специально его выбрасывать сил решительно не хватало.
========== Часть 78 ==========
Не складывается у нас как-то с большими главами.
Потому что
«ааа, вам, бедняжкам, наверное, скучно будет на майских праздниках, давайте мы зададим вам необъятную тучу идиотских упражнений, оляля. И формулы еще.»
–-
Постепенно все волнения улеглись, и дни потекли за днями спокойно, без происшествий и тревог, как когда-то давно.
И каждый следующий был смертельно похож на предыдущий. Так смертельно, что я в них понемногу путалась. Бордель-кафе, встречи со старыми клиентами, звон чаевых в кармашке передника, чудом не разбитая бутылка вина, подзатыльники от Зои, колкие шпильки от посудомоек, душа, излитая бармену и приставания Алисии. Один раз ей даже почти удалось меня совратить, но в дело вмешался срочный звонок, словно когтем разорвавший томную атмосферу комнаты и скомкавший ее ко всем чертям, как позже сама рыжая и выразилась. Я тогда к себе сбежала.
Марко со
Все это, вплоть до покрасневших вновь от чистящего средства рук, неимоверно напоминало мне предыдущую жизнь. Ту, которая оборвалась случайно и несчастно, едва Ланкмиллеру стоило сунуть в неё свой нос. Оборвалась, чтобы никогда не начинаться вновь, и вот как-то сама собой началась. Меня даже все вполне себе устраивало.
Дни я не считала, а теперь-то и различала только по его звонкам. Это то единственное, что каждый день было по-разному. Иногда он звонил далеко за полночь, и мы разговаривали часа два к ряду о всякой ерунде. Мне тогда думалось, что за две недели жизни бок о бок я бы столько всего о Ланкмиллере не узнала.
А иногда Кэри был в настолько дрянном расположение духа, что его только и хватало на то, чтоб справиться, дома ли я, и отпустить пару колких замечаний. Тогда я действительно радовалась, что он не настроен на длительную беседу.
Так продолжалось, пока в один день он не позвонил. Ни вечером, ни утром. И на следующий день – тоже. Сначала я хотела спросить у Алисии, но она не выказывала явных признаков беспокойства. Значит, ничего такого не случилось. Ему это занятие попросту надоело. Выработал у меня придурочную привычку приходить домой до того, как стемнеет, и смылся. Но что за человек, ни отпустить, ни…
В Шеле был жуткий дождь, на расстоянии вытянутой руки из-за потоков воды уже ничего становилось. По этой причине посетителей в бордель-кафе было совершенно мало. По этой же причине меня отпустили домой. Правда, пока я вышла к набережной, одежда на мне настолько промокла, что надобность торопиться уже как-то отпала, а ливень превратился в осенне-противный дождик с тяжелыми теплыми каплями. Хотя вроде бы до осени еще далеко.
Я свесилась с перил, пялясь на грязную и какую-то лиловую воду, вот же пакость, и домой идти не хочется. Но, наверное, заглянуть и переодеться все-таки надо, вся насквозь же. Интересно, Алисия уже пришла? Она вообще где-нибудь работает или ей хватает денег, что Кэри дает?
На этой ноте телефон взорвался нахальной вибрацией у меня в кармане. Удивительно, как он еще жив, после пережитого душа. Неужели Нейгауз с рассчетом покупал, что он ни в воде не тонет, ни в огне не горит, и об стенку хрен разгокаешь.
И тут же выдался прекрасный шанс удостовериться и его «немножко» утопить. Телефон почти выскользнул из мокрых рук, но в последний момент мне удалось в него так вцепиться, что намертво.
Фух, чуть не уронила, а то погиб бы в мазутном заливе, Кэри бы мне тогда вставил. Пожалуй, во всех смыслах.
– Да? – вопреки моим опасениям, в голосе не только не проступила бестолковая радость, которую я ожидала от этого звонка почувствовать, но и жутко в общем-то прозвучало это мое «да».
Словно не «да», а беспощадное, глухое «иди к черту». Я ведь не расстраивалась на самом деле, когда прекратились его звонки. Это просто обидно было: забыл, так сего же еще на поводке держишь?
Ланкмиллер был умный мальчик и сходу уловил мой мрачный ментальный посыл.
– Что, мы как всегда в хорошем настроении, да, Кику? Откуда такой шум, ты на улице? С чего это вдруг в такую погодку?