По следам героев
Шрифт:
Перед атакой Кусимов ещё раз объехал позиции полка. Шинель туго перехвачена ремнями, начищенные сапоги сверкают. Конь горячится под ним: закидывает голову вверх, рвётся вперёд, нетерпеливо пританцовывает. Поравнявшись с эскадроном Искандера, комполка спешился, отдал поводья ординарцу и подошёл к пулемётчикам.
— Здорово, беркуты!
— Здравия желаем, товарищ гвардии подполковник!
Комполка поинтересовался настроением бойцов, проверил боеготовность. Он сразу узнал Рима. Поздоровался с ним за руку, сказал, чтобы не плошал в бою. Не забыл и Искандера. Обратился к нему по имени. Напомнил про сабантуй. И опять, как при первой встрече, пристально посмотрел в глаза, словно в душу заглянул. От этого взгляда Искандер густо покраснел, он почему-то вдруг почувствовал себя в большом долгу перед этим человеком.
— Верю, краснеть за вас не придётся, ребята! Надо дать почувствовать фашистам силу удара гвардии кавалерии! Впереди — Днепр!
Кусимов сам повёл полк в атаку. Вначале двигались лощиной, не видимые для врага. Когда же вышли на ровное место, полк развернул эскадроны, словно крылья огромной птицы, и ринулся на позиции гитлеровцев. Враг открыл жесточайший огонь. Передние ряды атакующих смешались, кони с душераздирающим ржанием падали на землю, будто споткнувшись обо что-то невидимое, переворачивались через голову. Хорошо ещё — шли широким фронтом, иначе потерь было бы ещё больше. Спасибо командиру, предусмотрел. Однако чего же он не пускает в дело эскадрон Искандера? Идёт жесточайшая рубка, а они отсиживаются в лесу! Вон даже кони нетерпеливо дёргают тачанку. Свистни — полетят! Нет, нельзя. Ещё не время, приказа нет. Рим взобрался на козлы и, совершенно не думая, что может полететь вверх тормашками, если кони дёрнут, наблюдает за боем. Что-то кричит, размахивает руками.
А Искандер присел у пулемёта и молчит. Молчит не только он, молчат многие. И поэтому кажутся отрешёнными от всего происходящего. Просто люди не хотят раньше времени растрачивать нервы. Поступи приказ, и эти «отрешённые» первыми ринутся на врага.
— Ох, худо нашим, худо! — Рим сжал кулаки. — Косят огнём! А мы чего ждём?
В это время прискакал связной командира полка с приказом — атаковать!
Тачанки, поднимая клубы пыли, враз рванулись вперёд. Застоявшиеся кони неслись во всю прыть. Тачанку Искандера кидало из стороны в сторону, подбрасывало на ухабах и выбоинах, она порой буквально взлетала на воздух.
Что это за грохот? Не иначе патронные коробки. Запасные. Опять Рим недоглядел, не уложил как следует, посчитал за мелочь. Вот он пригнулся, вытянулся вперёд, готов, кажется, лететь впереди коней.
— Рим, коробки! Посмотри!..
— Сейчас!..
Искандер припал к пулемёту. Он и «максим» — сейчас одно целое. Только бы успеть! Вон как сгрудились немцы. Видать, приготовились к контратаке. Они ещё не видят мчащуюся на них смерть. Ещё, ещё немного…
Обнаружили, гады! Открыли огонь. Искандер краем глаза заметил, как у тачанки, идущей слева, рухнула лошадь, потом ещё повалились сразу две. Тачанка встала. Он глянул на своих коней. Фыркают, ноздри раздуты, со всех троих летят клочья пены. Тачанка развернулась к немцам боком.
Искандер скомандовал самому себе:
— Огонь! — и нажал на гашетку.
Первым делом он обдал свинцом вражеские пулемёты, заставил их замолчать, а потом начал поливать поднявшиеся в контратаку цепи. Пулемёт работал чётко, как часы. На дно тачанки со звоном сыпались стреляные гильзы.
Гитлеровцы вынуждены были залечь, а потом, не выдержав огня, начали отползать к своим траншеям. На земле остались десятки трупов.
— Дай им прикурить, Искандер!
— Молодчина, Даутов!
Это уже голос командира эскадрона лейтенанта Рудо. После удара тачанок, враг, державший фронт перед хутором Гусевка, был явно ошеломлён. Воспользовавшись этим, полк поднялся в новую атаку. Воздух прорезало могучее «ур-ра!»
Полк с двух сторон ворвался в хутор. Было взято в плен более сотни гитлеровцев, захвачено девятнадцать пулемётов, пятнадцать миномётов и много другого снаряжения.
Враг, получивший под Гусевкой хорошую трёпку, огрызаясь, отходил к Днепру. Впереди — Чернигов.
В ударную группу войск, которой предстояло штурмовать город, была включена и 112-я Башкирская кавалерийская дивизия.
Вновь начались упорные бои. Полк Искандера вначале находился во втором эшелоне, командование придерживало его в резерве. Но вскоре и ему пришлось вступить в дело. Гитлеровцы, стремясь остановить продвижение дивизии, пустили против неё танки. И вот тут наступила очередь резервного полка.
По данным разведки, танков здесь было не очень много, не то что на Киевском направлении. Поэтому кавалеристы хладнокровно встретили эту вылазку врага. Но Искандеру всё же было не по себе. Танки есть танки. Он тревожился не за себя, за друзей на батарее. Там со своим расчётом Габит Ахмеров, его давний приятель, земляк.
На горизонте показались танки. Под их прикрытием — пехота.
Головной танк задымил после первого же залпа. За ним вспыхнуло ещё несколько машин. Но остальные продолжали упорно лезть вперёд. Как хорошо, что командование заблаговременно расположило тут, на этом направлении, резервный полк. Иначе гитлеровские танки наломали бы дров.
Бой разгорался с каждой минутой. Вот на расчёт Ахмерова надвигаются сразу два танка. Упал один из бойцов расчёта, второй. Ахмеров остался один. И всё же орудие не замолчало. Выстрел, ещё выстрел — и оба бронированных чудовища окутались дымом.
Вражеская контратака явно захлёбывалась. И в это время прозвучала команда:
— Эскадрон, вперёд!
Грянуло «ура!», сверкнули шашки.
Тачанка Искандера какое-то время шла рядом с тачанкой башкира Тимербулата Халикова. Искандер здорово уважал этого бывалого парня. Он, казалось, видел гитлеровцев насквозь, угадывал их замыслы и ему почти всегда удавалось обхитрить их. Вот и сегодня Тимербулат, видимо, что-то придумал. Искандер сквозь грохот тачанки услышал его крик:
— Заходи слева!
Лишившиеся танкового прикрытия, гитлеровцы, бросая оружие, беспорядочно бежали к своим позициям. Однако тачанки догнали их и с обеих сторон начали поливать огнём, а затем преградили путь отступления. Фашисты оказались в мешке.
Наши ворвались в город. Начались уличные бои — упорные, кровавые, в ходе которых враг, потеряв много живой силы и техники, был вынужден сдать город, превращённый им в настоящую крепость на пути к Днепру. В ознаменование этой победы 112-я Башкирская кавалерийская дивизия получила почётное наименование Черниговской.