По следам Грааля
Шрифт:
Мы взбирались всё выше, я слышал частое дыхание идущей впереди Эйр и ворчание Хельги. Милош сохранял молчание, изредка оборачиваясь, чтобы проверить нас. С каждым вдохом холод оседал в лёгких и обволакивал желудок, заставляя его покрываться тонкой ледяной корочкой. Атмосфера этого места давила,распространяла тоску, как какой-то отравленный отвар. Что бы не означало виденье Софьи, я был уверен — в этом месте нет зеркал. Нет ни стёкол, ничего отражающего. Ощущение пустоты испугало магию. Возможно, напугало и меня самого. Я привык к тому, что всегда мог переместиться в коридор из дверей и спрятаться за одной из них.
Мы встретились с гидом у самого маяка. Пётр источал энергетику схожую с аурой Стэнли. Он говорил с невероятной скоростью, переходя то на английский, то на русский, постоянно подкручивал тоненькие усики, жидкую бородку и сверкал неестественной белизной зуб.
— Так-так, сейчас быстренько пробежимся по нижним этажам, а потом перейдём к вкусненькому! На первом этаже размещался склад и кухня, — Пётр согнулся, чтобы не зацепить лбом низкую балку на входе. Мужчина размахивал руками, указывая на полусгнившие предметы, которые когда-то служили мебелью для работников.
Всюду торчали провода,какие-то обломки и остатки некогда работающей техники. На втором этаже располагалась радиорубка: здесь отчётливо виднелись следы мародеров. Они не только прихватили с собой всё, что не было прикручено, но и оставили надписи, в которых кичились сделанным. Следующие три этажа служили комнатами, убранство которых составляло несколько коек да небольшие выемки для личных вещей. Пётр показал нам все помещения, сопровождая это бесполезными фактами о каждом хозяине. А вот пятый этаж он отчего-то пропустил.
Мы с Милошем обменялись взглядами, и как бы не хотелось этого признавать, подумали об одном. Скорее всего, смотритель маяка обитал именно там. Гид обмолвился, чтобы мы не тешили себя надеждой, что Фёдор выйдет к нам и поприветствует. Пётр вёл нас по винтовой лестнице прямиком на девятый этаж, к балконам, с которых открывался захватывающий вид. Примерно на втором пролёте, я отстал от остальных. Сказал, что у меня закружилась голова, и чтобы не задерживать остальных, я решил немного перевести дыхание. Милош коротко кивнул и поспешил отвлечь внимание Петра.
? ? ?
Длинный бетонный коридор встретил затхлым запахом сырости и ржавчиной. Частицы пыли, видимые глазу, липли к пальто, приходилось постоянно стряхивать их с ткани. Переступая через сгнившие доски, я с трудом сдерживался, чтобы не пнуть тот или иной мусор. С трудом верилось, что кто-то добровольно мог жить в подобном месте. Почему смотритель позволил всему здесь прийти в упадок? Чайки и разруха — вот кто заведовал маяком на самом деле.
Почти на всех комнатах висели старые массивные замки. Раздражение начинало понемногу подкатывать к горлу. Хотелось устроить разгром, накинуться на кого-нибудь и выместить беспомощность, заставляющую сжимать губы и кулаки. Я не чувствовал ни зеркал, ни гладких поверхностей — ничего из того, что было моим преимуществом. Нелепо. Как там, где бывают люди, не завалялось ни одного крошечного осколка?
Лязг чего-то железного заставил вытянуться по струнке. Звук донёсся из конца коридора, там где серость стен поглощали тени. Лишь узкая полоска света из-под двери свидетельствовала о том, что я не один. Азарт и жажда первым услышать о Граале подгоняли к одной из многих комнаток, в которой, вероятно, и обитал Фёдор.
Помещение оказалось больше, чем ожидалось. Однако едва ли его можно было назвать комфортным. Два окна, заколоченные досками, не пропускали солнце, складывалось впечатление, что и свежий воздух тоже. На каменном столе стояла маслянистая лампа, именно её блеклое свечение позволяло рассмотреть: железную койку с торчащими по бокам пружинами, самодельный умывальник, таз с водой и крохотную тумбу, заваленную газетами, письмами, сверху которых был рассыпан табак. Или не только табак.
Подозрения крепли, по мере того, как я чертил взглядом по сургучным печатям на конвертах. Сейчас весь мир пользовался марками, однако ведуны до сих пор предпочитают этот пластичный восковой материл. В руках артефактора печать гарантировала: ни один инквизитор его не прочтёт. Однако свои недостатки тоже имелись. Почти любой ведьмак или ведьма сумеют опознать символ, выгравированный на сургуче: у каждой семьи он был свой. Де Ла Саль использовали виноградную лозу. У глав европейского ковена — Новак — изображалось перо.
Мысль о ведьме предательски скользнула в голове, и я поспешил отмахнуться от неё, сосредотачиваясь на письмах перед собой. Лишь одна из печатей была мне знакома. На коричневом застывшем воске была выгравирована «V». Первая буква французского слова verite — истина. Знак ведьмы, что всегда стремилась обличить правду, не зависимо от того, кого она касалась. Откуда у Фёдора могло взяться письмо Мари Блессюр?
Судя по целостности сургуча, конверт не вскрывался. Что-то скрипнуло. Отпрянув от тумбы, я сосредоточил всё внимание на тёмном углу комнаты. На полу лежало несколько картин в массивных рамах. С первого взгляда руины замка на почти изумрудной траве, усеянной мечами и остатками рыцарских доспехов,можно было оценить в несколько тысяч долларов. Присмотревшись к деталям и технике, в которой работал художник, очевидно, что сумма увеличивалась на несколько нулей больше. Обычный вор едва ли будет знаком с подобными тонкостями, но вор профессиональный распознает руку творца из прошлого. А прошлое в наше дни приравнивалось к выгодной сделке на чёрном рынке людей (и ведунов в том числе).
— Кто же ты такой, Фёдор? — пробормотал я и двинулся к картинам. Магия завибрировала под кожей. Там было что-то ещё. Что-то близкое мне.
Всего полотен было три. За развалинами пряталась молодая девушка в белой сорочке; на следующем — были изображены люди в тёмно-зелёных мантиях: они склонились над каменной плитой, испещрённой колдовскими рунами, словно проводили некий ритуал. Отодвинув полотна в сторону, я наткнулся на квадратный предмет, занавешенный непроницаемой тканью. Он был размером с первую картину, не больше. Однако выяснить что там не удалось. В затылок мне упёрлось дуло ружья. Стоящий позади завёл курок.
— Даю пять секунд, чтобы убраться из моего дома, — протянул низкий прокуренный голос.
— Я не знаю русский, — решив не провоцировать не известного, поднимаю руки.
— С пулей в заднице выучишь.
Мужчина надавил на ружьё. Пришлось прогнать удивление, вызванное чистой английской речью. Я попытался скосить взгляд и чуть повернуть голову, но он это заметил.
— Не вертись, курносый — приказал мужчина и раскашлялся. Закончив он подхватил меня за ворот пальто и толкнул в центр комнаты. Отойдя на несколько шагов, он велел повернуться.