По следу смеющегося маньяка
Шрифт:
— На этот счет у нее был талант, — сказал Причард. — Любому, с кем общалась, она умела дать возможность почувствовать себя значительным.
— Так оно и было, — сказал Питер. — Мы немного выпили и съели по сандвичу. Договорились встретиться за завтраком. Я предложил проводить ее до коттеджа, но она не разрешила мне этого. Боюсь, я принял ее отказ несколько быстрее, чем следовало бы. Не слишком-то мне просто идти по ледяной тропке… Но возможно, если бы я настоял…
— Не вздумай упрекать себя за это, Питер, — перебил его Макс. — Тауэрс оставалась в баре еще два с лишним часа. Двое молодых людей,
— Спасибо, Макс. Признаться, мне стало немного легче, — сказал Питер.
— Значит, вино и сандвичи… О чем вы говорили? — с волнением спросил Причард. — Она… она упоминала обо мне?
— О да! Она рассказывала о вас с огромной теплотой и симпатией. О своей сестре, о том, как росла, и о своих планах на будущее.
— О каких планах? — спросил Причард.
Питер помедлил.
— Это о мужчине? О том, про которого она не рассказывала мне?
— Не думаю, что она уже встретила своего будущего избранника, — сказал Питер. — Видишь ли, Джордж, это был очень личный разговор, но, возможно, принимая во внимание обстоятельства…
— Ради Бога, говори! — подтолкнул его Причард.
Питер взглянул на Лауру. Она по-прежнему не сводила с него глаз.
— Я шутливо предположил, что поклонники ходят за ней табунами, — сказал Питер. — Джейн это подтвердила, но сказала, что решила дождаться, пока в ее жизни не появится настоящий мужчина. По ее мнению, говорила она, когда он появится, ему будет приятно узнать, что она ждала его. Она спросила меня, считаю ли я, что мужчины предпочитают неискушенных девушек или, наоборот, опытных, вроде ее подруги Марты. Я ответил, что, по-моему, мужчины отдают предпочтение именно таким, как она.
— О Господи! — неожиданно вырвалось у Лауры.
Причард кинул на нее взгляд, который, к моему потрясению, был полон ненависти.
— Не думаю, что ты разделяешь ее представления, Лаура.
Она не смотрела на него.
— Вот, собственно, и вся история, — закончил Питер.
— Спасибо, — сказал Причард. — Все это имеет для меня огромное значение. — Он покачал головой. — Не могу понять, что она делала здесь с этой девицей — Тауэрс. Судя по всему, та была законченной нимфоманкой. Не могу себе представить, что увидела в ней Джейн.
— Мне нужно на воздух! — внезапно заявила Лаура.
Она встала и вышла из комнаты, не глядя на нас. Причард озабоченно смотрел ей вслед.
— Как вам это покажется? — сердито спросил он. — Ни слезы о Джейн, ни единого выражения горя. Если бы это произошло с ней, я…
Он чуть было не сказал то, что, как мне кажется, думал. «Если бы только это случилось с Лаурой!»
Глава 2
Мы с Питером вышли и направились по коридору к нашему номеру. Думаю, его давно зреющая решимость поймать хохочущего убийцу отца разгорелась, как разворошенный огонь в камине. Этому способствовало, насколько я понимал, и сильное горе Джорджа Причарда, и неестественно-ледяное самообладание Лауры. Но скорее всего, его невероятную ярость усиливали воспоминания о проведенном с Джейн накануне вечере.
Оказавшись в номере, он бросил парку на кровать и подошел
— Поразительна бессмысленная жестокость этого убийства, Джим, — сказал он. — Погасить огонек жизни в этом веселом, очаровательном ребенке, у которого все было впереди! Как подумаю, так сердце от горя сжимается! Не дождусь, когда для него наступит час расплаты.
— Понимаю, что вы чувствуете, — сказал я. — Джейн ждала любви, внутренне готовилась к ней, а вместо нее столкнулась с такой дьявольской жестокостью, которую трудно было предположить в человеческом сердце или уме.
Питер с яростью стукнул кулаком по оконной раме.
— Никакой суд, никакая казнь, предусмотренная законом, Джим, не смогут отплатить ему должным образом, — сказал он. — Я все время размышлял, испытывал ли сам когда-нибудь страх смерти тот исковерканный разум, который прятался за этим бессердечным, издевательским хохотом? Никак не могу заставить себя перестать думать о том, что она переживала в последние минуты жизни.
— Не стоит об этом думать, — сказал я.
— Но как не думать? — спросил он. — Торжество ужаса и насилия — вот, по-моему, что это было! Этот дьявольский смех, их крики о помощи, которых из-за воя ветра никто не слышал, страшный блеск лезвия ножа, внезапная парализующая уверенность, что это конец всему, униженные мольбы о пощаде, последняя смертельная агония. — Он судорожно вздохнул и снова ударил по раме. — Я ловлю себя на том, что надеюсь, она стала первой жертвой этого ублюдка, что ей не пришлось видеть расправу с подругой и с ужасом ждать своей очереди.
— Ради Бога, успокойтесь! — сказал я.
— Успокоиться?! — Он круто обернулся. — Вы можете себе представить, какой вой поднимут вездесущие доброхоты! Они будут орать, что этот ублюдок болен и должен быть избавлен от следования старой заповеди Моисея «око за око, зуб за зуб»! До того как он окажется в руках докторов и полицейских, я хочу повидаться наедине с этим животным, который смеется над жизнью людей, как испорченный ребенок, довольно хихикающий, когда раздавит на окне муху.
Не думаю, что мне приходилось сталкиваться с такой всепоглощающей яростью.
— Невыносимо сидеть здесь и ждать, пока полицейские вытащат кролика из шляпы! — сказал он. — Я спущусь вниз, где толпятся лыжники. Этот убийца пойдет за толпой, Джим. И где-то среди них он найдет себе очередную жертву. Дурман безнаказанного насилия кружит ему голову. Интересно, каким образом он удовлетворял свою кровожадность до того, как расправился с Гербертом и со мной… и в период между нами и Джейн? Я схожу с ума, когда думаю, что он наверняка где-то здесь. Он находит своеобразное удовольствие, наблюдая за нашими бесплодными усилиями вычислить его!
Он вернулся к кровати, схватил парку и шапку и стремительно вышел в коридор.
Думаю, если бы мне пришлось пережить то, что довелось Питеру, возможно, я так же сходил бы с ума от ярости. Конечно, мною тоже владела непримиримая ненависть к омерзительному преступнику. Я жаждал видеть схваченным этого парня, который понесет заслуженное наказание. Но должен признать, меня не тянуло встретиться с ним наедине. Я предпочел бы предоставить эту работу толстому коротышке, который сейчас, скорее всего, наливается спиртным в кабинете Макса.