По сложной прямой
Шрифт:
Однако, на этот раз, запихав меня в комнату, тяжело дышащая Цао-младшая, сверкая безумными глазами… взяла и захлопнула дверь, закрывая ее перед моим носом!!
Я часто что-то в этой жизни (да и в прошлой) не понимал, но так не понимать, как следующие пять секунд после этого жеста — я никогда не понимал!
— Виииииитенькаааа…, — ласково пропели тогда у меня за спиной, от чего я, находясь в состоянии повышенного нервного и полового возбуждения, аж развернулся на месте в прыжке.
Картина,
Черные чулки, юбочка-пояс, топорщащаяся в разные стороны, едва не демонстрирующая трусы (с высоты моего роста!), топик «одно название». Причем, от чего меня и до этого жутко таращило, шмотки-то эти все далеко не советского производства. И не китайского! До такой стадии изврата сейчас дошла только одна страна, прародительница как раз всего этого непотребства, а значит, чтобы доставать все эти наряды, Веронике требовалось нехило тратиться и напрягаться!
— Таааак…, — промычал я, озираясь в поисках выхода. Особо-то не обеспокоился, конечно, ну я же, блин, могу в туман превратиться. Или слизью её обляпать так, что по полу ползать будет на одном месте часа два. Конечно, обидно немного за такую засаду, а это именно засада, но, с другой стороны, мог бы давно уже догадаться — Янлинь над собой работает, чтобы перестать привязываться к смертным! А призраки и «чистые» — они бессмертны!
Меркантильная китаянка! …или самоотверженная, ей же пришлось себя ломать ради этой заманухи, сама же на пределе была, зараза!
— Вить… а, Вить? — вкрадчиво улыбалась медленно подступающая Вероника, скинув одну бретельку топика с плеча, — А давай по-хорошему?
— Нет! — опасливо хрюкнул я, — Не подходи!
Возбуждение, как назло, вовсе не собиралось проходить. Март на дворе, а у меня последний раз на Новый Год было! Ну, если не считать рукопашного боя, но оно и не считается!
— Не подходи, говорю! — предупредил я порнодевочку, показывая ей заблестевшие от очень скользкой слизи ладони, — Два часа по полу ползать будешь!
— Витя…, — томно прошептала карманная мерзавка, делая еще шажок вперед, — Не надо. Видишь мешочки? В них адсорбент. Видишь его слой на полу? Он не вредный, но если начнешь жижей капать… ой как мы с тобой измаааажемся… Не надо, милый…
Адсорбент! Это как же она подготовилась-то!? Зачем?!!
— Яаааа… в туман превращусь!
— И сколько ты в нем пробудешь, лапонька? — ласково улыбнулась безумная психиатрица, — Помещение небольшое, а я такая хрупкая… Неужели ты меня в свой туман затянешь?
Твою же налево. Нет, не затяну. Одно дело принципы, другое — уголовка на ровном месте. Не мне свистеть о домогательствах такого уровня после того, как комсорга облапал. Да что такое творится, товарищи! Что за засада?!!
—
Конечно, существуй какие-нибудь отдельные слушатели внутри моего выдающегося ума, из тех, конечно, к которым я постоянно обращаюсь, они б уже давно стояли с ладонью у лица и с охрипшими глотками, уставшими орать «да выдери ты ее, дебил! Это сорокалетняя баба!! Хватит тут дурью маяться!». Будут они при этой ой как не правы.
Принципы — это такая штука, которая под градусом может пропасть совсем и полностью, а вот установки — дело совершенно иного порядка! Мои установки, выведенные еще в прошлой жизни, были категоричны, просты и чрезвычайно полезны, не дав мне по молодости и пьяни встрять во множество крайне невкусных историй! Поэтому: до 18 лет — нельзя. После — можно, нужно, полезно. С кем угодно, как угодно, куда угодно, пока это по доброй воле и в этом участвуют мальчики и девочки без гендерно-ориентированных нарушений. И что вот этой вот девочке сорокет — меня, уважаемая, но несуществующая публика, совершенно не колышет!
— А может я и привязалась потому, что ты так сопротивляешься, Витенька…, — подкрабывалась ко мне наглая малявка, спуская уже вторую бретельку со своего намека на насисьник, — Может, меня это цепляет, а? Возбуждает… Заводит…
Черт. Что делать? Я же сейчас, после Янлинь, могу своим хером «Подмосковные вечера» по батарее настучать! Конечно, я не причиню вреда этой… мелюзге, но я не хочу сдаваться! А если она до меня дотронется, ну… как бы всё, приехали. Не железный я ни разу!
— Тебе как нравится? — Вероника, закончив с топиком на очень рискованной ноте, начала теребить свою пародию на юбку, подойдя уже почти вплотную, — Как хочется? …ну, скажи? Лежа? Стоя? Хочешь, я тебе на коленки сяду? А может, по-собачьи?
А?! Что?! По-собачьи?!
Вот я дурак! Овчарка!
Когда я рванул к Кладышевой, у нее на короткий миг в глазах вспыхнул триумф… моментально сменившийся ну очень разочарованным воплем, потому как ей, подхваченной мной рукой под пузо, внезапно увиделась закрытая дверь и, как бы, всё. Поплотнее упихав всё это добро под левую подмышку, я… выдохнул, стирая со лба крупные капли пота. А ведь у неё всё могло получиться. На волоске прошел.
— Вить, ты чего?! — возилась теплым голым пузом у меня в руке совершенно, полностью, категорически безобидная психиатричка, — Вить?!! Поставь меня!! Отпусти! Ты чего?!
— Щас по жопе дам, — дрожащим голосом пообещал я, выдыхая как целое стадо бобров, — Всё, приехали. Кина не будет. Сейчас ключик будем искать. Ты же по любому тут себе один припрятала…
— Витяяяяяя!!!
Тогда я был бы очень рад с триумфом уйти, оставляя за собой в коридоре беспомощно возящуюся в слизи нимфоманку, но за весь этот день выгорел так, что просто тупо волокся в направлении к лифту, бормоча как зомби о том, что сегодня передерну так, как не передергивал никогда. Нет, ну вымотался морально вообще в ноль. А сейчас, когда гормоны пошли на спад, уже просто хочется упасть на стул, курить и пить чай. Устааааал.