По ступеням «Божьего трона»
Шрифт:
Было очень холодно. В 5 часов дня термометр показывал уже 15° мороза, а к 9 часам вечера ртуть упала до -19°! Часом позже она опустилась еще на градус ниже, а к утру мороз достиг наибольшего напряжения, какое нам приходилось испытывать в Турфанской области, а именно -20,5°. Не свыкшись еще с такими холодами, мы мерзли даже под кошмами, а потому, едва забрезжило утро, весь персонал нашей экспедиции был уже у костра, торопя дежурного чаем. До Чиктымского укрепления было близко, всего каких-нибудь 4 км, так что мы прибыли туда спозаранку, кажется, даже в то время, когда еще не открывались ворота импаня. Путь к нему шел через невысокую плоскую горную
Мы остановились, не доходя до импаня, на берегу болотины, обильной пресными и настолько теплыми ключами, что в них, несмотря на двадцатиградусные морозы, продолжали еще жить лягушки и водяные клопы. Одновременно мы нашли в них и рыбок – Phoxinus grummi Herz. Большинство этих ключей окружено вязкой почвой, даже зимой не везде проходимой, и точно инеем усыпанной кристаллами соли. Эта болотина поросла кугой, а на своих окраинах, представляющих сплошной солонец, – местами камышом, местами же чием, солянками и тамариском.
Водою этих ключей до настоящего времени не пользуются; последние бьют хотя и в головной части Чиктым-экошарского лога, но в естественной впадине, откуда без довольно серьезных канализационных работ вывести их невозможно.
Чиктымское укрепление расположено на бугре, что дало возможность китайцам обнести его тройной защитой. В настоящее время гарнизонную службу в нем несет конная лянза (ма-дуй), не досчитывающая до полного своего комплекта (125 человек) половины людей; и, несмотря на это, последние размещены в нем очень тесно; плохо и лошадям, коновязи которых находятся вне стен укрепления. К нему примыкает несколько частных построек: три таня и несколько лавок, в которых можно достать фураж, муку и кое-какие другие припасы, да и то не всегда: перед выступлением в пустыню нам нужно было запастись несколькими данями ак-джугары; но этого количества в наличности там не оказалось, и вот мы целые два дня употребили на то, чтобы собрать по соседним хуторам требовавшееся нам количество фуража!
Мы покинули Чиктым 26 ноября. Первый переход до постоялого двора Кырк-ортун (абс. выс. 1893 фута, или 577 м) был короток, всего 40 иолов, а по нашему расчету несколько более 13 км. К тому же сперва мы шли логом, среди густых камышей, и только вторую половину пути сделали по монотонной и почти совсем бесплодной местности – по каменистой пустыне, составляющей преобладающий ландшафт на всем пути до первых поселений Хамийского округа.
В Кырк-ортуне, расположенном близ небогатого водою ключа, сходятся два пути из Хами: колесный – кружный и вьючный – прямой. Последним ездят иногда и телеги, но случаи эти редки. О нем еще в Люкчун-кыре рассказывали мне следующее: «В то время, когда в Кырк-ортуне только едва ощущается слабый ветер с востока, там, в ущельях, которыми бежит эта дорога, свирепствует уже настоящая буря. И никто не в силах удержаться тогда на ногах, даже арбы опрокидывает и уносит на десятки шагов! Главная опасность этого пути заключается, однако, не в этом: уложил ишаков и верблюдов, укрылся как-нибудь сам среди багажа, а стихла погода – опять продолжай себе путь! Она грозит сверху, со стороны гор, с которых ветер срывает и несет щебень иногда в таких массах, что кажется, точно идет каменный дождь! Тогда шум и грохот заглушают рев верблюдов и крик человека и наводят ужас даже на бывалых людей!»
Хассан-бай, родом кашгарец, ходил однажды этим путем, и вот что рассказал он нам по этому поводу: «Я шел этой дорогой еще мальчиком, лет пятнадцать назад, а потому названия станций перезабыл; однако помню, что уже в конце первой станции с южной стороны стали показываться горы, а со следующей мы шли уже в узком ущелье. Здесь, несмотря на то что был конец лета, т. е. самое благоприятное время в году, мы должны были перенести страшную бурю. Мы пролежали целые сутки, а потом вышли к селению Лапчук».
Таким образом, рассказы современников мало чем отличаются от того, что писали про эту дорогу китайцы много столетий назад. Ее в то время называли «долиной бесов» и, как видит читатель, не без оснований к тому.
Первым путем в 1888 г. прошел англичанин Юнгхёзбэнд; второй был совсем не исследован и представлял несомненный интерес в том отношении, что, судя по описанию, пролегал по теснине, подобной, например, Каптагайской. Тем не менее нам пришлось отказаться от первоначального намерения идти этой дорогой. Помимо вышеприведенных рассказов, конечно, несколько преувеличивавших неприятности сказанного пути, нас останавливали и другие соображения: отсутствие топлива и корма на станциях, а также недоверие к познаниям Хассана, который, по его собственному признанию, прошел только однажды этой дорогой; других же проводников мы разыскать не могли. Независимо от сего, нам казалось, что наша съемка Нань-лу от Чиктыма до границ Хамийского оазиса, в связи с его описанием, должна будет представить интерес, так как путь между Хами и Пичаном не был нигде описан Юнгхёзбэндом. Все эти обстоятельства побудили нас из Кырк-ортуна свернуть на Янь-чи.
До этой станции туземцы насчитывают 140 иолов – громадное расстояние для вьючного каравана! Треть этого пути решено было пройти до рассвета, с каковою целью мы и выступили со станции Кырк-ортун уже вскоре после полуночи.
Первые 10 км мы шли щебневой пустыней, встретив только однажды развалины какой-то постройки, но затем местность стала принимать все более и более волнистый характер, а когда солнце выкатилось, наконец, на край горизонта, мы увидали, что подходим к горам. Первые увалы, как и всюду в Восточном Тянь-Шане, сложены были из рыхлых пород (преимущественно из гальки, сцементированной глиной), но уже на 33-м километре мы пересекли гривку, образованную выходом коренной породы, а именно кремнистого сланца; а затем, мало-помалу, мы втянулись и в узкое ущелье, стены которого образованы были теми же сланцами.
В пустыне нам попадались только по росточам редкие кустики ак-отуна (по всей видимости, Atraphaxis sp.), в ущелье же, в особенности на северных его склонах, встретились и другие растения – «иермень» (Artemisia sp.), различные плохо сохранившиеся солянки, «адрасман» (Peganum harmala var.) и вдоль дороги редкий камыш. Километра за три до станции мы пересекли солончаковую котловину, поросшую камышом, а там увидали впереди и первые строения – пока только жалкие остатки покинутых зданий, но и на них мы кидали жадные взоры, до крайности утомленные длинным путем. А вот, наконец, и Янь-чи перед нами!
Я оглянулся кругом. Горы, в которые мы сегодня втянулись, захватывали все стороны горизонта и сплошным кольцом оголенных скал окружали солончаковую площадь, с края которой приютилась Янь-чи. Было совершенно ясно. Заходившее солнце еще врывалось по ущельям в долину; но тени росли очень заметно и в совсем неестественных очертаниях налезали на горы противоположного края. Мороз крепчал, ветер с северо-востока усилился. Но теперь это нас уже мало заботило – мы были у пристани.
Живо развьючены лошади, очередной казак кипятит уже чайники, а Иван Комаров, Сарымсак и старик Николай посреди двора бранятся с китайцем-хозяином. Как водится, тот за фураж и постой заломил непомерную цену, на которой настаивать будет упорно и долго, но с которой в конце концов все-таки значительно сбавит… Мы все это наперед уже знаем, а потому если и горячимся чрезмерно, то, я думаю, это происходит оттого только, что другого объекта для вымещения своего раздражения у нас не находится. А мы пришли сюда раздраженными. Бесконечная каменистая пустыня перед глазами, долгий путь, усталость и голод, а главное мороз и ветер, от которого негде укрыться, – все это в совокупности напрягло наши нервы. Лошадям нашим тоже не по себе. Бедные животные сильно подобрались: непомерная усталость видна во всей их фигуре, но, очевидно, их еще хватит на то, чтобы по-своему придираться за каждую малость друг к другу – их мало успокаивают даже окрики дежурного казака! И только собаки, растянувшиеся на разбросанных войлоках, ласково виляют хвостом при нашем проходе.
Все мы очень торопимся покончить наши дела, потому что на завтра предстоит столь же большой переход – не успеем заснуть, как придется снова вставать!
– Готов ли обед?
– Какой готов, дрова не горят…
Действительно, сырые прутья караганы только дымят – даже согреться у костра невозможно! Тем не менее огонек всех привлекает к себе, и мы, мало-помалу, образуем вокруг него кольцо. Наша обыкновенная поза – сидеть на корточках с вытянутыми вперед руками: весь перед в тепле, спина же, как часть тела, менее доступная холоду, предоставляется на произвол ветрам и морозу. С наступлением холодов как-то само собой сделалось, что кухня обратилась в наш клуб. Здесь мы толковали о всем виденном и испытанном в течение дня; здесь же отдавались и приказы дежурным.