По ту сторону грусти
Шрифт:
Вот потому-то и "не по-людски".
А сейчас она с мрачным смирением приняла решение: ну и пожалуйста, ну и не надо - она готова обойтись без всякого там "человеческого счастья", только бы быть с Юрием Владимировичем, любить его и не расставаться. Лучше уж так, если она настолько не приспособлена к миру живых!
Вот только что для этого нужно, чтобы быть? Не просыпаться?
Сейчас, беседуя с ним о поездках в Крым, неспешно шагая по Царской тропе, Алеся обо всём этом не думала. Не выпадала в омут мыслей, крутя ленты страшных картин -
– Вроде и тенёк, а жарковато, даже удивительно для осени, - проворчал Андропов, обмахиваясь своей светлой шляпой.
– Сейчас бы холодненького чего-то. Ну, что ж поделаешь, придётся до дому потерпеть.
– А не придётся, наверное, - вдруг брякнула Алеся и заулыбалась как Чеширский кот. По телу пробежал искристый звонкий ток (по ощущениям, нежно-сиреневый... она просто любила описывать звуки и прикосновения языком красок).
Вот она опять - волна!
– Это как? Ты что, окрестности экстрасенсорными методами прошерстила, родник уже отыскала?
– усмехнулся Андропов. Его развеселило Алесино выражение лица: что-то среднее между озарением Святого Франциска и рожей мальчишки, забравшегося в колхозный сад.
А её в тот момент просто понесло. Прорвалась какая-то безумная, авантюрная струя, хоть на минуту разогнавшая тугой болезненный ком в груди, который всё равно тянул и тревожил, хоть Алеся и мило болтала, и отпускала шуточки.
Это был момент самой бесполезной лихости и самой расточительной траты сил. Но об этом потом вспоминала вся компания, как о тех временах в Макондо, когда фазендейро прикуривали сигары от подожжённых банкнот.
– Щас, - торжественно сказала Алеся.
– Что "щас"?
– Да отвернись ты, не смотри! И минуту так стой, слышал? Засекай!
Юрий Владимирович только головой покачал и брови поднял, - "Удивительное дело!" - но послушно отвернулся.
– И не пытайся меня просматривать!
– Это ты мне запрещаешь?
– шутливо огрызнулся он, прислушиваясь к затихающим шагам. Потом шаги совсем растаяли. Крадётся, что ли? Попытался уловить излучение: нет, тихо. Замаскировалась, негодяйка, это она умеет.
Влада проснулась от дрожания возле виска и забившего в глаза холодного света. Ещё донёсся не то звон, не то бренчание. Будильник, что ли, сбесился, подумала она. И тут сообразила: нет, какое там, звонок. Шикарно, небось, алконавт какой номером ошибся. Для приличия глянула. Опа. На экране высвечивалось: Штирлиц. А она у Алеси забита как Горчаков.
Мелодия резко оборвалась. Что за дела? Спросонья соображалось туго. Влада вылезла из постели и пошла на кухню перезванивать. Но когда включила свет, сердце ушло в пятки: перед ней стояла Стамбровская. В серой пижамке с кошечками и извиняющимся лицом.
– Ты что, офонарела?
– выдохнула Влада.
– Извини, не утерпела: дело срочное.
– Кто-то гибнет?
– испуганно выговорила Влада.
– У тебя ещё есть тот дорогущий сироп из стевии и лайма?
– Что?!
– Есть или нету?
Только тут Влада увидела, что в руках у подруги два высоких бокала.
– Я думала, мне звонит алкаш. Оказалось, ты. Но я таки не ошиблась.
Через минуту они уже наливали хризолитово-зелёный сироп.
– А теперь что?
– спросила Влада.
– Кому ты звонишь?
– Капитану.
– Ты мне объяснишь вообще, что происходит?!
– Алё, Дима, привет, не спишь? Так и знала, что читаешь. У тебя же есть холодный кофе? Чудно, я к тебе сейчас заскочу.
Батура тоже не ожидал, что "сейчас" означает именно "через три секунды", и глаза вылупил не хуже Влады.
– Что у вас творится-то?..
– пробормотал он, почёсывая спину.
– Это у неё творится, - кивнула Влада на подругу, - а она не говорит. Мечется тут межпространственным электровеником. Ты извини, что мы в таком виде, кстати.
– Некогда объяснять, товарищи!
– ожесточённо пробормотала Алеся, цедя кофе из запотевшего кувшина.
– Надо, чтоб не было разрыва! О, лёдик есть? Чудно!
И оставила недоумевающих друзей, уносясь через порог на свою кухню. Она ещё ни разу не совершала переходов с коктейлями в руках, но думала в тот момент о другом: вспоминала, сколько осталось минералки, есть ли мята и грейпфрут...
– Ну что, можно оборачиваться? А ты опоздала на пятнадцать секунд, стыд-позор! А это... Ух, ничего себе!
Алеся замерла, живописно держа бокалы, и наслаждалась произведённым эффектом. Андропов даже не нашёлся, как прокомментировать, просто восхищённо развёл руками. А через миг они уже сидели на скамеечке и наслаждались свежим напитком.
– Что я только не пил из твоих рук, - блаженно заметил Юрий Владимирович, - и святую воду, и морс, и чай, и вино, и даже всякие зелья. Но это, наверное, самое вкусное и необычное!
– Ещё и полезное, - прибавила Алеся, - и тоже как зелье, заговорённое. Да, ты бокалы прямо здесь оставь. Я их потом заберу.
– Из какого космоса ты это достала?!
– Секрет, - кокетливо отвела глаза Алеся и только сейчас ощутила, как слегка кружится голова и подрагивают мышцы после стремительных бросков между мирами. Она почувствовала себя очень счастливой, глупой и усталой.
Ведь это был просто летний коктейль, а не какое-нибудь редкое лекарство.
– Я не знаю, как, но всё-таки зря ты это сделала, - смущённо заметил он, отставляя бокал в сторону.
И Алеся умудрилась не обидеться, потому что дочитала продолжение: "Ну кто я такой, чтоб ты меня постоянно осыпала чудесами?".
– Но ты же мой мальчик Юрочка, - нежно промурлыкала Алеся и прижалась к его плечу.
Андропов поцеловал её в голову, вдохнув ромашковый аромат тонких пепельных волос. Алеся потёрлась щекой о его рубашку, замерла на каких-то две секунды - а потом вдруг мягко, но настойчиво вывернулась, встала и отошла на пару шагов, отвернувшись и понурив голову. Она сжимала кулаки так, что белели костяшки.