По ту сторону зимы
Шрифт:
Он привел их перекусить в придорожную забегаловку, а оттуда в церковный приход Сан-Хосе заплатить, как обещал, падре Лео. Он объяснил, что священник такой же святой, как Ольга Санчес, он не успевает спать, потому что дни и ночи помогает нескончаемой череде мигрантов и других нуждающихся, предоставляя им пищу и воду, первую помощь, телефон и духовное утешение, рассказывая забавные или поучительные истории, придуманные на ходу. В каждом путешествии Берто Кабрера заходил в приход, чтобы отдать пять процентов своей выручки, минус личные расходы, в обмен на благословение и несколько молитв во здравие пассажиров; это была его рабочая страховка, квота, заплаченная небесам для защиты от несчастий, как он говорил, посмеиваясь. Понятно, что, кроме этого, он платил квоту еще и закоренелым преступникам из Лос-Сетас [28] , чтобы они не похищали его клиентов. Если такое происходило, бандиты требовали выкуп за каждую голову,
28
Одна из крупнейших криминальных группировок в Мексике.
Когда они пришли к священнику, тот, босой, в закатанных брюках и грязной рубашке, разбирал ящики с овощами и фруктами, которые ему отдавали рыночные торговцы, отделяя еще крепкие от переспелых. Сладкий гнилостный запах, исходивший от целой лужи фруктового сока на полу, привлекал множество мух. Падре Лео был благодарен Кабрере и за его финансовые взносы, и за то, что он не уставал убеждать других койотов, чтобы те покупали превосходнейшую страховку, обеспечивавшую защиту небес.
Эвелин и ее товарищи сняли обувь и, стоя в луже из гнилых овощей и фруктов, помогали отбирать то, что могло пригодиться на церковной кухне, а тем временем священник отдыхал в тени, где вводил своего друга Кабреру в курс новых изобретений янки: мало того что у них есть камеры ночного видения и аппараты по обнаружению температуры человеческого тела, они натыкали по всей пустыне сейсмические передатчики, которые регистрируют шаги людей. Они обсуждали последние события, имея в виду разбойные нападения. Они никогда не произносили таких слов, как «банда» или «наркодилер». Надо было следить за языком.
Из прихода Сан-Хосе Берто Кабрера привел их в один из лагерей, расположенных на берегу Рио-Гранде, скопление жалких лачуг со стенами из картона, крышами из брезента, где люди спали на матрацах, в окружении бродячих псов, крыс и отбросов; временное пристанище нищих, преступников, наркоманов и мигрантов, ждущих удобного случая. «Здесь мы останемся до тех пор, пока не подвернется возможность переправиться на тот берег», — сказал он. Пассажиры осмелились возразить, что они так не договаривались. Сеньора из булочной в Гватемале обещала, что они будут спать в гостиницах.
— А вы что, забыли уже, что мы и ночевали в гостиницах? Здесь, на границе, надо приспосабливаться. А кому не нравится, пусть убирается, откуда пришел, — ответил койот.
Из лагеря был виден другой берег, североамериканский, который днем и ночью просматривался видеокамерами, освещался прожекторами, охранялся патрулями на бронемашинах, на лодках и на вертолетах. Тех, кто решался переправляться вплавь, предупреждали по громкоговорителю, что они находятся в североамериканских водах и обязаны вернуться. В последние годы границу сильно укрепили, прислав тысячи агентов, снабженных новой техникой, но отчаявшиеся люди всегда находили способ обмануть дозоры. Выслушав все это и посмотрев на зеленоватые воды широкой и бурной реки, пассажиры не на шутку испугались, но Кабрера объяснил им, что тонут только придурки, которые пытаются переплыть реку или перейти ее вброд, держась за веревку. Таких набирается несколько сотен в год, и распухшие тела застревают среди скал или в зарослях камышей или их уносит в Мексиканский залив. Разница между жизнью и смертью зависит от осведомленности: надо знать, где, как и когда переправляться. Разумеется, самое опасное — не река, предупредил он, а безводная пустыня, с адскими температурами, от которых плавятся камни, и где полно скорпионов, диких котов и голодных койотов. Заблудиться в пустыне означает погибнуть — это вопрос одного-двух дней. Змеи гремучие, коралловые, мокасиновые, синие индиго — все выходят охотиться ночью, как раз в те часы, когда мигранты отправляются в путь, потому что днем можно умереть от жары. Фонари использовать нельзя, так можно себя обнаружить, полагаться можно только на молитвы и на счастливую судьбу. Он повторил, что все они — путешественники класса люкс, их не оставят в пустыне на милость ядовитых змей. Его миссия заканчивается на другом берегу Рио-Гранде, но в Соединенных Штатах их ждет его компаньон, готовый отвезти их в надежное место.
Скрепя сердце, путешественники расположились в лагере под самодельным тентом из картона, который давал немного тени жарким днем и иллюзию безопасности ночью. В отличие от других мигрантов, которые спали, завернувшись в пластиковые мешки, ели раз в день в каком-нибудь приходе или зарабатывали несколько монет, работая где придется, у них на каждый день было немного денег, которые давал им койот, чтобы они могли купить еды и воду в бутылках.
Кабрера периодически отлучался на поиски своего знакомого — который, как он предполагал, курит где-нибудь травку, — чтобы тот переправил их на другой берег. Перед уходом он давал указания: держаться вместе и ни на минуту не оставлять девочку одну; их окружают люди без совести, которые даже не знают, что это такое, особенно наркоманы, способные убить за пару обуви или за рюкзак. В лагере не хватало еды, зато было в избытке спиртного, марихуаны, кокаина, героина и разнообразных таблеток без названия, от которых, если смешать их с алкоголем, можно умереть.
РИЧАРД
На протяжении всех этих лет Ричард Боумастер и Орасио Амадо-Кастро ездили в отдаленные места, куда сначала добирались на «субару», а потом на велосипедах, с рюкзаками и палатками за спиной. Отъезд друга Ричард воспринял чуть ли не как маленькую смерть: во времени и пространстве его бытия образовалась пустота, ему столько всего хотелось разделить с другом. Орасио наверняка принял бы правильное решение относительно трупа в «лексусе» и без колебаний, умирая со смеху, довел бы его до конца. Ричард, напротив, чувствовал угрожающие сигналы, поступающие от язвы желудка: как будто в животе у него била крыльями испуганная птица. «Что толку думать о будущем, все идет своим чередом, ведь ты ни на что не можешь повлиять, расслабься, парень» — так сотни раз советовал ему друг. Корил его за то, что он вечно беседует сам с собой, занимается самокопанием, самобичеванием и переливанием из пустого в порожнее. Говорил, что только люди, сосредоточенные на себе, подчиненные своему эго, вечно любуются собой и постоянно пребывают в оборонительной позиции, хотя им ничто не угрожает.
Лусия придерживалась примерно того же мнения и приводила в пример чихуа-хуа: пес, неизменно испытывая благодарность, жил настоящим моментом, принимая все, что будет с ним, и не гадая о грядущем несчастье вроде того, какое он уже испытал, когда его бросили на произвол судьбы. «Слишком мудрено для такой мелкой твари, прямо в духе дзен» [29] , — заметил Ричард, когда Лусия перечислила эти собачьи добродетели. Он признавал, что Орасио был прав, приписывая ему пристрастие к негативному восприятию жизни. В семь лет его уже беспокоило то, что солнце погаснет и жизнь на планете прекратится. Несколько успокаивало то, что до сих пор этого так и не произошло. Орасио, напротив, не беспокоился даже по поводу глобального потепления; когда льды на полюсах растают и континенты уйдут под воду, его правнуки умрут от старости или обзаведутся жабрами, как у рыб. Ричард подумал, что Орасио и Лусия прекрасно поладили бы, с их неразумным оптимизмом и необъяснимым стремлением к счастью. Ему же было удобнее жить, будучи разумным пессимистом.
29
Имеется в виду одна из школ буддизма, распространенного в странах Юго-Восточной Азии.
Когда они с Орасио путешествовали, каждый грамм был на счету, ведь поклажу приходилось нести на себе, но и каждая калория что-то значила, ведь еды должно было хватить до самого возвращения. Орасио, прирожденный импровизатор, посмеивался над одержимостью Ричарда по части приготовлений, однако жизнь показывала, насколько они необходимы. Однажды они забыли взять спички и, после того как провели ночь, оцепенев от холода и голода, были вынуждены вернуться. Оказалось, что добывать огонь трением двух палочек — это выдумки бойскаутов.
Так же тщательно, как он готовился к путешествиям со своим другом, Ричард занялся организацией короткой поездки на озеро. Он составил исчерпывающий список того, что может им понадобиться в чрезвычайных обстоятельствах, от продуктов питания до спальных мешков и батареек для фонарей.
— Тебе недостает только переносного туалета, Ричард. Мы не на войну идем, везде есть отели и рестораны, — сказала Лусия.
— Нам не стоит появляться в общественных местах.
— Почему?
— Люди и машины просто так не исчезают, Лусия. Вполне вероятно, что уже началось полицейское расследование. Нас могут вычислить, если мы будем оставлять следы.
— Никто ничего не заметит, Ричард. А мы похожи на немолодую пару, выехавшую на выходные за город.
— Когда полно снега? На двух машинах? С заплаканной девушкой и собакой, одетой как Шерлок Холмс? А еще ты с твоими раскрашенными волосами. Разумеется, дорогая моя, мы будем привлекать внимание.
Он уложил все вещи в багажник «субару», оставил котам побольше корма. Прежде чем дать сигнал к отправлению, позвонил в ветеринарную клинику — спросить, как там Треш, и узнал, что состояние кота стабильное, но он должен провести в больнице еще несколько дней, а потом позвонил соседке, предупредить, что уезжает на пару дней и просит приглядеть за оставшимися тремя зверями. Он еще раз убедился, что проволока на багажнике «лексуса» держится крепко, и очистил от снега окошки обеих машин. Предполагалось, что документы на машину в порядке, но на всякий случай следовало проверить. В бардачке Ричард нашел то, что искал, а кроме того, пульт дистанционного управления и золоченое колечко с одним-единственным ключом.