По волчьему следу
Шрифт:
– Очень, - вполне искренне сказал Бекшеев. – Вы этим весьма обяжете…
Рисовала она легко. И даже лицо изменилось, смягчились черты, а губы тронула улыбка, впрочем, почти сразу и исчезла. Но рука уверенно выводила линии.
Тонкие.
И чуть толще.
Прямые. Гибкие. Легкие. Линии складывались в лицо человека вполне обыкновенного. Одутловатый. С крупным носом и глубокими носогубными складками. Подобородок мягонький…
– В тот раз,
– Бритый?
– Да. Бороду рисовать?
– Нарисуйте.
Борода была коротенькой и какой-то кривой.
– Не смотрится. И на нем тоже… будто чужая. Тогда в глаза не бросилось, но…
– Накладная, скорее всего, - Бекшеев забрал рисунок. – И где вы его видели?
Повезло.
И что встретила. И что встречу эту сочли не настолько опасной, чтобы ликвидировать свидетеля. Хотя… этот человек и есть Охотник?
Набрякшие веки. И уши оттопыренные чуть… где-то такое лицо мелькало. Или дело в этой его обыкновенности, из-за которой лицо и кажется знакомым?
– Тут… кабак есть… не подумайте… я работу искала. Там часто нужны… подавальщицы. И посудомойки…
Бекшеев кивнул.
Он бы и не подумал. Не похожа она на ту, кто просто будет гулять по кабакам.
– «Салевый тракт», - сказала Валентина Игоревна и поморщилась. – Нехорошее место. Там… много людей… разных. И…
Такому, как Бекшеев, они рады не будут.
Но Бекшеев и не полезет. У него есть, кого отправить.
Сам же он поднялся и спросил:
– А до школы далеко?
Оказалось, что недалеко. И школа эта располагалась в старой конюшне, давно опустевшей, ненужной и, возможно, в ином случае определенной под снос. Однако война внесла свои коррективы. Вот конюшню и перестроили. Во внутреннем дворе пахло камнем и кислой капустой.
Пирожками.
Торговали ими рядом, поставивши пару пустых ящиков подле забора. И пара мальчишек, устроившись на булыжниках прямо у входа, эти пирожки жевали. А заодно кидали ножички, да ловко так.
Курлыкали голуби, не желавшие уступать обжитую конюшню людям.
Дремал на солнышке, опершись на метлу, старый дворник…
Бекшеев огляделся.
– Эй, дядька, - окликнули его, стоило сделать шаг к воротам. Один из мальчишек подхватил ножичек и поднялся. – А вы куда?
– В школу.
– Поздновато! – его товарищ хохотнул.
– Учиться никогда не поздно, - позволил себе улыбку Бекшеев. – На самом деле мне нужна карта. Сказали, что здесь есть. Город. Окрестности.
– Карта? – паренек с ножом убрал этот нож в голенище сапога. – Какая?
– Любая. Лучше,
– Чегой?
– Панька, не дури… это вам в библиотеку надобно. Туда все свезли. Старая библиотека еще в войну сгорела, - важно ответил паренек и сплюнул. – А новою все обещаются и обещаются, но пока от туточки все. Чего уцелело. Проводить?
– Буду благодарен, - Бекшеев изобразил короткий поклон, чем окончательно смутил мальчишек. – А в этой библиотеке кто-то будет?
– А то… я того… Гиля. А это Панька.
– Панас, - представился второй, спешно засовывая за щеку недоеденый пирожок. – Панас Овсюков…
– Бекшеев, Алексей Павлович…
– Из Петербурга, да?
– Да.
– Магик? Всамделишний?
– Всамделишний.
– А я тебе говорил! – аж подпрыгнул Панька. – Магик! А ты мне чего? Хромых магиков не бывает, они сами выздоравливают…
Гиля покраснел и буркнул чего-то.
– Маги бывают разными. Как и ранения. От некоторых даже сильному магу восстановиться сложно.
– А вас ранили? Немцы? У нас соседа тоже поранили. В спину. Так ноги отнялися… он пьет теперь и матюгается! А мамка говорит…
– Болтаешь много… - обрезал приятеля Гиля.
В школе было сумрачно. Пусть окна и имелись, но какие-то маленькие, да и расположенные под самым потолком. И сквозь толстые мутные стекла свет проникал зыбкий, рассеянный.
– Тут недалече… - мальчишки подстроились под шаг.
– Пусто как-то… пусто.
– Так это… сегодня выходной же ж… - ответили оба они.
И вправду. Бекшеев как-то это обстоятельство пропустил.
– А вы что делаете?
– Ну… у него двойка по математике выходит… - сдал друга Панька.
– А у него по русскому!
– И мама договорилась, чтоб Елена Федоровна позанималась…
– Дополнительно.
– Мы и вот…
– Позанимались?
– Ага… только все одно не понятно…
– Чего тебе не понятно?
– Ничего не понятно! На кой мне этая математика нужна? Батя вон говорит, что он безо всякого аттестату…
– А мой сказал, что если трояк не выправлю, то он меня выдерет.
– И мой.
Парни синхронно вздохнули, а потом уставились на Бекшеева с надеждой.
– А может, - робко поинтересовался Панька. – Есть какое заклятье? Ну, чтоб там… русский выучить?
– Или математику…
– Нет, - вынужден был разочаровать их Бекшеев. – Таких заклятий нет. Тут, к сожалению, только учеба и, возможно, чтение.
– Чего?
– Книги читать надо.
– Какие?
– Любые… вот какие у тебя интересы?