По волнам памяти
Шрифт:
Оля коснулась похолодевшей щеки и дрожащими пальцами закрыла бабушке глаза. Что делать дальше она не знала — и вбила запрос в поисковик. Прочитала статью. Позвонила в скорую. Сняла куртку, достала из шкафа чистую простынь и накрыла тело, поражаясь собственному спокойствию и только потом села и разрыдалась.
Полиция и скорая приехали почти одновременно — Оля уже успела выплакаться, успокоиться и вымыть лицо холодной водой и достать документы. Тускло ответила на вопросы…
— Ну почему, почему? Бабушка хорошо
— Похоже на сердечный приступ.
На похороны приехала только мама: у отца случился инсульт. Оля смотрела на её побледневшее лицо с тёмными кругами под глазами — и сердце сжималось от жалости. Она сидела за столом непривычно сутулая и тихо утомлённо говорила:
— Пока в больнице лежит, вернусь — заберу домой. Врач сказала, что если заниматься, функции организма можно будет большей частью восстановить. Но надо много заниматься.
Оля немного подумала и твёрдо сказала:
— В общем, рожать буду здесь. Папе нужна спокойная обстановка, а не два орущих младенца. И я тебе ничем помочь не смогу, мне бы с детьми управиться. Только путаться под ногами буду. И тебе не до того будет, чтобы с внуками нянькаться, папу бы на ноги поставить, Не переживай, я справлюсь.
— Хорошо. Надеюсь, я тоже.
Казалось, вторая смерть подряд, отключила все чувства. После похорон бабушки, Оля как будто и вовсе не жила, а существовала, действуя, как автомат по заданной программе.
Пока не попала в больницу.
На очередном осмотре в консультации она пожаловалась, что бывают тянущие боли внизу живота — и её положили на сохранение. Лёжа в неуютной палате на шестерых Оля как-то остро почувствовала, что растит в себе другую жизнь, которая частичка не только её самой, но и Саши. Она уже знала, что будут мальчики и надеялась, что они будут похожи на него.
Домой она вернулась спустя две недели — и обмерла от ужаса, отперев дверь. В лицо ударил запах сырости и плесени — как из подвала. Линолеум в коридоре вздулся пузырями. Оля охнула и бросилась в комнату. Квартиру затопили, похоже, давно: потолок был в жёлтых разводах, часть обоев отвалилась со стен. Шкаф покоробился, на темных полированных дверцах появились белые пятна.
Оля тихо всхлипнула и бросилась к книгам. К её радости, потоп не дошёл до этой стены и захватил лишь самый край книжных полок. В шкафу всё было намного хуже. Вода протекла внутрь, и плесени было много. Даже переодеться не во что!
Маленькую комнату потоп не затронул.
Первым побуждением было позвонить родителям, поплакаться в жилетку и попросить совета, но почти сразу Оля сообразила, что маме сейчас не до того.
Соседей сверху не оказалось дома. Немного потоптавшись перед дверью, Оля спустилась к соседям снизу.
Там жили супруги с дочерью лет десяти. Встречаясь на лестнице или во дворе, они здоровались, но по имени Оля их не знала.
Соседка оказалась дома.
— Здравствуйте. Я только выписалась из больницы и хотела узнать насчёт потопа. Вас же тоже залили?
— Ой, — махнула рукой соседка, — это безнадёжно. Старый дед там живёт. Вы проходите, проходите! Меня Света зовут.
— А я Оля.
Она окинула взглядом комнату. Здесь тоже были следы потёков на потолке и стене, но куда меньше, чем у неё.
— У меня всё хуже. Намного, — пожаловалась она. — Плесень. Пол буграми. Шкаф испорчен и вещи в нём тоже, даже надеть нечего.
— Без владельцев вскрывать квартиру не рискнули, — объяснила Света. — Ясно же, что не там проблема. У меня… ну ясно, что получше: и воды меньше было, и вытерла всё сразу.
Выглядела она так виновато, что Оле стало неловко:
— Светочка, вы не подумайте, я же не претензии какие выдвигаю, просто… я не знаю, что делать и зашла посоветоваться.
Соседка вздохнула:
— Мы и акт оформлять не стали. С Петровича взять нечего. Ну присудят ему погасить ущерб и будет он выплачивать с пенсии по три рубля, пока не помрёт. Смысл? — она поколебалась и добавила: — Оля, вы не подумайте чего плохого… У меня есть кое-какая одежда беременная. Думала за вторым пойти. Может, заберёте? Там не модное, конечно, но для дома сойдёт.
— Спасибо, — она с трудом сглотнула комок, подступивший к горлу. Она не ожидала такой отзывчивости. Нестерпимо хотелось плакать.
— Простыни с пододеяльниками нужны?
Она помотала головой: постельное лежало в шкафу маленькой комнаты и не пострадало.
С пакетом вещей она вернулась домой и в отчаянии огляделась: вокруг было так ужасно, что Оля не представляла, с какой стороны браться за дело.
После некоторых колебаний она позвонила Лёше, Сашиному бригадиру. Эти люди по крайней мере не будут драть с неё лишнего и честно расскажут, что нужно сделать в первую очередь, а что можно отложить до лучших времён. Вот!
— Лёша, это Сашина… вдова.
В сжатых выражениях она описала ситуацию и попросила помощи, а затем стала разбирать вещи. Связала в пачки влажные книги с покоробившимися страницами. Три — начало собрания сочинений Лондона — пожалела, положила, раскрыв посередине, на батарею. Затем занялась тряпками. Должно же было уцелеть хоть что-нибудь?
Оля надела резиновые перчатки не в силах побороть брезгливость. Как мерзко всё это воняло! Сырые вещи неприятно скользили в руках — гадость! И всё в расплывшихся чёрных пятнах… она добросовестно перебрала две полки. Отложила в сторону только любимую пёструю блузку: если получится отстирать запах плесени, то на ней чёрные пятна не должны быть сильно заметны, остальное упаковала — выкидывать. Посмотрела на оставшиеся две полки — и разрыдалась.