По волнам памяти
Шрифт:
На следующий вечер Лёша объяснил ей:
— Мы там сняли, что можно снять, но дня три ничего делать нельзя. Надо ждать, пока не просохнет. Ну и потом…
Он начал задумчиво тереть подбородок, и Оля торопливо сказала:
— Да я понимаю, что не до красоты. Просто, чтобы можно было жить и детей не страшно принести, а уж остальной ремонт — дело наживное.
Лёша вздохнул, как ей показалось, с облегчением:
— Ну вот… Да.
Жить в чужой квартире было неловко, хотя хозяева старались обеспечить ей комфорт. Может быть даже именно поэтому. Возможно, не прилагай они столько усилий, Оле было бы легче. Поэтому на восьмой день, когда Лёша сказал, что можно вернуться к себе, она почувствовала облегчение.
Войдя в квартиру, она не могла поверить своим глазам. Ужасного запаха плесени не было, да и вообще никаких посторонних запахов она не заметила. Правда не пахло привычным домом, запах был свежий, но какой-то нежилой. Зато линолеум не пузырился. Обои в комнате оказались те же, что и раньше, будто и не осыпались, как листья осенью. Вместо паркета на полу лежал ламинат. Потолок сиял белизной. Лёша сказал:
— Полы мы поднимали, но линолеум в коридоре после просушки постелили тот же. Паркет… ну извини, не по карману. На что хватило. Потолок решили не трогать. Ну, прошлись краской, но, скорее всего пятна проступят. Кресло и диван выкинули. Тахту взяли на Авито. Кресла рядом не нашлось. Если найдёшь — звони, поможем с доставкой. На кухне и в ванной ничего критичного не было.
— Вы — волшебники! — Оля обняла Лёшу, клюнула поцелуем в небритую щёку. — У меня деньги на карте. Можно перевести или лучше наличкой?
— Можно не переводить. Это подарок бригады Сашкиным сыновьям.
Оля так растерялась, что могла только смотреть на него во все глаза.
Лёша видно заметил, что у неё наворачиваются слёзы и стал испуганно отступать.
— Э, нет! — Оля догнала его у самой двери и для надёжности вцепилась в рукав. — Так нельзя! Вы работали! Покупали! Мы договаривались!
— Женщина! — возмутился он. — Не говори глупости и не обижай мужиков. Мы от чистого сердца, — он высвободил рукав и юркнул в коридор и уже оттуда сказал: — Ты, как родишь, дай знать. Встретим. Ну, я пошёл, Леська заждалась. Двери закрой!
Звук захлопнувшейся двери вывел её из ступора. Закусив губы, она вышла в коридор, повернула ключ и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Вернулась в комнату, посидела на тахте, приходя в себя и решительно поднялась: надо браться за дела, в первую очередь продукты купить. Сначала проверить, что осталось.
Оля прошла на кухню, открыла холодильник и, увидев загруженные продуктами полки, без сил опустилась на пол и разревелась. Сердце сжималось от любви к людям и благодарности.
Спустя несколько дней к Оле зашёл сосед: тот самый Петрович, что её залил. Выглядел он ужасно виноватым.
— Ты, дочка, не серчай. Ну, не рассчитал, жёнку свою помянул, а организм уже не тот, что раньше, вот и прозевал, рубануло меня. Прости, что так вышло. Я видел, тут у тебя хлопцы работали, давай стоимость ремонта оплачу, а?
Оля растерялась, не зная, что сказать, но дед и не спрашивал: без лишних слов он положил на тумбочку под вешалку конверт и, попятившись, вышел. Оля в некотором сомнении взяла конверт и пересчитала тонкую пачку пятитысячных, после чего позвонила Лёше
— Привет. Лёш, слушай. Дед пришёл, ну, который сосед сверху. Сотню принёс — сказал за ремонт. Давай я вам всё же заплачу, а?
Лёша шумно вздохнул и посопел, потом утомлённым скучным тоном заявил:
— Обидеть хочешь? Сказано же: подарок! Ты только деду возвращать не вздумай! Ущерб где-то так и вышел, так что твоё по праву. А вообще тебе деньги ой как понадобятся, это я как родитель говорю. Дети — дорогое удовольствие. Ну, можешь шкаф поменять, он там у тебя, вроде бы подмок, но я бы не советовал. Успеется. Если нужна будет помощь, звони. Договорились?
— Ага…
— Ну лан, я работаю.
Оля положила замолчавший смартфон, подошла к шкафу и оглядела его. Ну, страшненький он стал, это да, но функциональность от этого не ухудшилась. Она решила, что покупать пока ничего не будет. И вообще, всё побоку. Надо прежде всего заняться учёбой! Чтобы всё сдать с первого раза и быстро! А во-вторых, пора покупать всякую всячину для малышей.
Коляску для близнецов пришлось купить. Остальные вещи появились в квартире словно сами собой: Олеся развила бурную деятельность, вытрясая с подруг уже ненужное малышовое. Лёша привёз не только кроватки, но и несколько мешков всяких игрушек, одежды, обуви. Оля даже не рассортировала вещи, упихав в шкаф навалом. Она очень уставала. Ходить стало тяжело. Живот не давал ни согнуться, чтобы нормально обуться, ни долго сидеть за столом. Да ещё и постоянная беготня в туалет! Стоило малышам пошевелиться — и прихватывало.
Хотелось скорее родить и в то же время пугал и сам процесс родов, и то, как она будет управляться с двумя мальчишками сразу.
Врач сказала, что на всякий случай в дородовое надо лечь пораньше. Оля испугалась:
— У меня что-то не так?
— Мамочка, — укоризненно сказала врач, — у вас близнецы. Это просто подстраховка. Роды могут начаться раньше.
Полгода учёбы было жаль. Оля пошла в деканат и ей разрешили сдать сессию досрочно, но для этого пришлось походить с бумагами, да и учить надо было, не надеясь на авось. Когда сдаёт не группа, а один человек, все недочёты и недоработки куда заметнее! Зачёты она сдала легко, а вот экзаменов всерьёз боялась, потому что не успела подготовиться по всем темам. Однако сдала она без особых проблем. Оле было неловко: понимала, что экзаменаторы сочувствуют её состоянию и ставят оценки не совсем заслужено, но она всё равно была рада. Преподаватели каверзными вопросами не засыпали, а один профессор, напротив, когда она не смогла ответить на часть билета и лишь надеялась на тройку, начал задавать ей лёгкие вопросы, откровенно вытягивая, и, в конце концов, поставил четыре. Она, сгорая от стыда, пообещала:
— Я в академке подучу!
Профессор улыбнулся:
— Дочку ждём-с или сына?
— Сыновья. Двое.
— Двойняшки — это прекрасно, — сказал он. Энтузиазма в голосе не наблюдалось, а вздох звучал и вовсе трагично. — Но, полагаю, с ними будет не до учёбы.
— Ничего, я справлюсь, — бодро пообещала она и подумала, что Саша ею гордился бы.
Ложиться в дородовое не хотелось. Странно представлять, что внезапно ничего не надо будет делать, никуда не придётся спешить. Оля ужасно боялась родов. Она понимала, что бесконечные дела и проблемы отвлекают её от панических мыслей, а на больничной койке придётся остаться наедине со своими страхами. Но рисковать глупо — и в последних числах декабря она пошла сдаваться врачам.
В палате её и на самом деле стали одолевать тяжёлые тоскливые мысли. О родах она, как ни странно, почти не думала, зато всё время вспоминала Сашу. Сколько планов они строили! Хотели поездить по стране, завести двоих детей и большую лохматую собаку — только о породе не успели договориться, Саша хотел учиться на инженера-строителя и обещал самолично подготовить Олю к сдаче на права… И ничего из этого теперь не будет, кроме детей. Но Саша их уже не увидит…
От этих мыслей на глаза наворачивались слёзы, а в горле вставал комок. Оля старалась переключить мысли на что-то светлое и радостное, но ничего не получалось. Однако лежать не пришлось слишком долго: роды и впрямь начались раньше и оказались вовсе не такими ужасными, как она представляла, особенно поначалу. Дело было ночью, ей ужасно хотелось спать, она приходила в себя только от приступов боли, а затем снова проваливалась в тяжёлый сон.