По законам Дикого поля
Шрифт:
Вожа посмотрел на деревянные амбары, один из них каменный, сложен из дикого камня и глины. Ставили амбары перед избами, со стороны улицы. Сам вид амбаров придавал деревне основательность.
– Так что же? – Вожа непонимающе посмотрел на старика.
– Зерно хоть двадцать лет пролежит. Хужее не станет. Да куда его девать? Некуда продать. Глухомань. И островерхой [41] нет. Дети не крещены, молодые не венчаны, старики не причащены. Так не обвыкли. Опять молодым хороводиться негде. Мы уж думаем: не стронуться ли нам в другое место. Одни вот повернули к Волге ближе.
41
Островерхая –
– Чего же вам надо? – подивился Вожа. – Вокруг приволье! Податей еще не платите, пока не отыскали вас. Птицы и скотины полный двор. Земля плоха? Или под барина хотите сесть?
– Грех жаловаться, – вздохнул старик. – Воля дорога, и землица есть добрая. Конечно, здешнюю новь [42] поднимать тяжело. Одна лошадь плуга не тянет… Двух запрягаем, часто меняем. Так долы уросли. Измаешься. Да куда хлеб девать, где товару купить? Уж мы посевы сократили. А самая большая беда от лихих ордынцев. Что завтра будет – не ведаем.
42
Новь – целинная земля, распахиваемая впервые.
Вожа улыбнулся. Он понял, что починки не случайно кивают на трудности и говорят на смеси обычного языка и промыслового. Боятся сглаза и потому больше говорят о больном.
– Пускайте припущенников, – сказал Вожа. – Большому селению отбиться легче. Скоро будет вам подмога и от царских людей. Новую Закамскую линию строят. И Самарская, наверное, будет. Для обороны от кочевой орды. К северу крепость Красный Яр поставили. По вольному найму и я помогал для крепости подходящее место разведать. Прежней воли к грабежу скоро меньше останется. Сведущие люди сказали: и по реке Самаре до реки Ори и Яика поставят крепости. Хлеба излишки можно продать только на Яике. По осени укажу дорогу на Яик. Или к черкасам кинельским сведу. Они каждый год снаряжаются на Яик. Их каравану несколько ружей и дротиков не помешают.
– Оставайся с нами, – предложила подошедшая Христина. – И нам надежней, и тебе веселей. Мужики избу добрую поставят. Скотинки дадим.
Вожа благодарно склонил голову, но ответил отказом:
– Вырос бродягой. В душе бродяга. Многое умею, а хлеба никогда не сеял. В чистом поле мне привольно.
– Куда странствовать пойдешь? – спросил светловолосый парень, стриженный по крестьянскому способу в кружок. – Чай и так много повидал.
– Много, согласился Вожа. – На Волге у рыбаков был. В Жигулях черных медведей добывал. На Уральских горах кулемы [43] на соболей ставил. В Хиву караваны провожал. По Дикому полю до самой Астрахани и моря персидского хаживал. Повидал. Только хочу на Кубань-реку сходить, у кубанских татар поискать матушку. Жива ли, не знаю. Что-то чудится мне, что плачет и зовет меня, просит вызволить от воров. Вот помогу табунщикам, может, и поеду…
43
Кулема – западня на соболя и другого пушного зверя, в которой чутко настороженное бревно придавливает зверя, пришедшего полакомиться приманкой.
– Да узнаешь ли ты ее?
– Голос хорошо помню.
Мелькнула тень с небесного облака, и раздался истошный крик молодухи. Матерый бурый беркут упал с поднебесья. Перед землей он распластал крылья и под острым углом спланировал и подхватил мальчонку в одной рубашке. Малыш делал первые неуверенные шаги по родному нолю под одобрительным взором матери, которая несла в животе второго ребенка. И вот он уже высоко над землей. От истошного крика беркут было дрогнул, качнулся, но малыша не выпустил. Хищник поднимался все выше.
В Диком поле многочисленные орлы, стервятники, коршуны и другие хищные птицы не боялись людей, часто кружили над селениями. Таскали кур, гусят, подбирали отбросы. Случалось, и маленьких детей похищали.
Вожа подхватил ружье, выбежал за избу и прицелился. Он подержал в прицеле удаляющегося хищника, который держал под собой мальчишку. Риск попасть в ребенка был велик. Но даже в случае удачного выстрела или от испуга беркут мог выпустить мальчишку, и тот, падая с большой высоты, непременно убился бы.
– Не стреляй, – сказал он чернявому парню. – Малыш убьется о землю.
Зверолов громким посвистом подозвал Тополя и одним махом вскочил на расседланного скакуна. Он только успел крикнуть:
– Васек, аркан и мешок!
Васек поймал лошадь, забросил ей на спину два кожаных вьючных мешка, связанных между собой, и, не взнуздав ее, поскакал за звероловом. Следом потянулись починки.
Беркут, взмахивая могучими крыльями, летел по прямой к своему гнезду, где его ждали птенцы. Ноша была тяжелой, но беркут не выпускал ее. Следом за ним гнались всадники.
Сумасшедшая скачка длилась на протяжении нескольких верст. Кони стлались над степью, так что легкий попутный ветерок становился встречным.
Едва беркут снизился над гнездом на вершине одинокого высоченного осокоря, как Вожа спешился и выстрелил в дерево пониже гнезда. Беркут – это оказался крупный самец – переполошился и взмыл в небо, оставив человеческое дитя в гнезде.
Вожа подъехал к дереву и осмотрел его. Подоспевший Васек привез веревку – аркан, мешки…
Вожа выбрал тот аркан, где на одном конце уже привязан длинный металлический крюк. Он выпустил из ладони конец веревки с крюком, общей длиной немного больше локтя, и, раскрутив, забросил его к примеченной ветке. Крюк зацепился за достаточно толстый сук.
Зверолов попробовал натяжение аркана и полез вверх, подтягиваясь на руках, где можно, толкаясь от ствола ногами. Добравшись до первой цели, зверолов повторил прием и закинул аркан с крючком на более высокую ветку. Вскоре он достиг вершины, где на развилке ветвей покоилось огромное тяжелое гнездо. Но добраться до него непросто.
Внизу, затаив дыхание, следили за рискованным подъемом зверолова. И не понимали, почему он медлит, приглядывается, почти достигнув цели. Они не знали, что самая опасная часть предприятия только начинается.
Беркуты строят гнездо из толстых опорных сухих сучьев, иногда достигающих толщины в руку ребенка. Потом шла кладка более тонких веток, защищавших от ветра. Сверху подстилка из травы, на которую и клали яйца. Гнездо старое и достигало в диаметре целой сажени. Края гнезда свисали над развилкой верхушки осокоря и образовали карниз, через который предстояло перебраться.
Зацепиться за гнездо рискованно. Сухие сучья, из которых сложена основа гнезда, могли подломиться и не выдержать тяжести взрослого человека, а надо забраться в гнездо и вернуться с грузом. К тому же паривший в вышине над гнездом беркут издавал яростные крики и мог в любой момент атаковать.