По законам Дикого поля
Шрифт:
Несмотря на грусть увядающей природы, путники не унывали. Начало и середина сентября на Средней Волге, как правило, отличаются хорошей погодой. Потускневшее солнце вновь начинало пригревать по-летнему. Тепло, сухо, тихо.
Вдруг в обозе услышали за холмом резкие сухие звуки выстрелов.
– Стреляют? – спросил дед Любим.
Вожа развернул коня. С вершины небольшого холма он увидел стадо овец до тысячи голов. Чабаны гнали овец на ярмарку в Самару. Овцы на полуденном отстое мирно паслись, а круторогие бараны разыгрались. Бились не на шутку. Разойдутся и на всей скорости бросаются друг на друга. Сшибаются лбами. Мощные удары рогов и порождали звуки, похожие на выстрелы.
Чабаны приветствовали Вожу поднятием рук.
За день обоз починков обогнал еще две отары овец, двигавшихся неспешно, на ходу пощипывающих травку. Впереди бородатый козел поставленный в качестве вожака, сзади овцы, а за ними пастухи-чабаны с собаками. Козла ставили впереди, как животное, более смышленое по сравнению с овцами и баранами. Известно: куда одна овца, туда и все. Но пришлось увидеть и то, как чабан шел впереди стада и тащил на веревке козла, иногда останавливающегося и упирающегося.
Встретился и караван азиатских торговцев. Починки насторожились, заприметив чуждые одежды. Но Вожа жестом успокоил их. Воровские кочевники приходили налегке. В торговом караване вьючные верблюды и кони шли тяжело груженые. Чем ближе к Самаре, тем больше путников, движущихся на ярмарку.
В одном из приволжских урочищ Вожа позвал за собой Васька и ушел от обоза в сторону степи, версты на три к могучей ветле возле озера. Под ветлой звероловы нашли подросшего беркута-однолетка. Беркут привязан к дереву толстой витой веревкой. На беркута набросили сетку и, стараясь не помять перьев, засунули в мешок.
– Такие по восьми и по десяти рублей идут на ярмарке, – радовался Вожа. – Мы его еще подкормим.
– Как он тут очутился?
– Летом приметил запоздалую кладку в гнезде. Как беркутенок оперился, то я приехал и вынул его из гнезда и привязал под деревом так, чтобы веревку нельзя было переклевать. Больно молодой беркутенок оказался. Оставил молодого, чтобы старые беркуты выкормили.
Всю оставшуюся дорогу до Волги починки поглядывали на большой мешок с беркутом, покачивали головами, вспоминали, как матерый беркут похитил у них малого ребенка, как они с Вожей гнались за беркутом и вынимали ребенка из гнезда.
Починок Андриян Воейков посмотрел с сомнением:
– Сокола на руке держат, а такого подержи-ка. Тяжел.
– К седлу седушку для беркута приделывают, – рассказал Вожа. – В пути там сидит. На зверя или птицу его лучше с руки пускать. Вернее. Соколом птицу бить легче, чем стрелой. А зверя беркутом. Нет доброго ружья, зарядов мало – лови беркута.
10
Теплым днем обозники подъезжали к Волге. Почуяли ее издалека, версты за полторы, еще не видя. Прохладой и влагой веяло от великой реки. Но увидеть Волгу при солнце на сей раз не получилось. Небо затянуло серыми облаками. Стал накрапывать мелкий дождь. Осень напомнила о себе.
Проехали через желтеющий осенний лес и вышли к Волге. Река на глазах темнела, хмурилась. Но было еще тепло. Земля прогрета.
Ширина Волги в межень возле Самары саженей шестьсот-семьсот. Течение у Жигулей быстрое, но без волнения.
Ватага бурлаков на противоположном берегу тянула судно против течения. С левого берега оно казалось игрушечным, люди величиной с муравья.
По левому берегу ватага бурлаков также поднимала расшиву против течения бичевой [100] . Но они еще на некотором удалении.
100
Бичева – толстый канат, который одним концом крепился к вершине мачты судна, а к его другому концу крепили лямки для бурлаков.
Оставив тагарки у кромки леса, звероловы и починки подались к реке через луг. Васек, несмотря на хмурое небо, сбросил с себя рубаху и сапоги и бултыхнулся в воду. Самые молодые и нетерпеливые из починков не смогли отказать себе в удовольствии искупаться в великой реке и последовали вслед за юным звероловом. Они шумно плескались и ныряли.
Дед Любим и остальные починки не замочив сапог зачерпывали ладонями свежую и приятную на вкус волжскую воду. Пили ее и умывались.
Вожа, сидя на коне, зоркими глазами прощупывал прибрежный лес, реку, речные острова, воду, небо. Напротив появился песчаный остров, которого год назад не было. Это не удивляло людей, знающих своенравную Волгу. Стоило затонуть здесь карче – дереву, смытому в паводок, или затонуть даже небольшой бударе или ладье, и они быстро заносились песком. Глядь, и уже видишь банку [101] , косу [102] или остров, а то и новый рукав у реки получился. Иногда Волга так даже русло меняла.
101
Банка – подводная отмель, заметная за счет того, что вода над ней приобретает другой цвет, нежели на глубине.
102
Коса – узкий полуостров.
В нескольких верстах ниже по течению виделся большой остров, поросший лесом. Там находилась рыболовецкая ватага, куда обоз намеревался доставить часть товара.
По указанию Вожи починки повернули тагарки вниз по реке. Навстречу им шла ватага бурлаков. Около сорока загорелых до черноты мужиков бичевой тянули расшиву.
Бурлаки делали широкий шаг правой ногой и подтаскивали до ее уровня левую ногу. И снова вышагивали правой. Шаг широкий, размеренный и медленный. На левом берегу всегда так ходили.
Передний бурлак шел по бичевнику – бурлацкой тропе, остальных сволакивало к воде. Так и брели кособокой ватагой, навалясь грудью на лямки. Добровольная каторга. Тяжелее подземных работ. Солнце палит, дождь и ветер секут, осенью снег глаза слепит, но нельзя сбиться с размеренного шага. Судно подрядились доставить в срок.
Если сбились, раскачались, тяжело тащить. Приостановились – еще тяжелее стронуть вперед тяжеленное груженое судно. Кони не выдерживали такой работы. И верблюды от сырости болели копытами… Самым выносливым оказался человек, а труд его очень дешевый.
После дождя на лапти налипало по полпуда грязи. Не зря бурлаки говорили: «Дождь – мужику рожь, а бурлаку – вошь». Лаптей хватало на две-три недели. Лапти недороги, всего три липки надо ободрать, чтобы сплести одну пару лаптей. А походи-ка всю путину, с весны до середины осени. Вот и экономили многие, шли босиком, сбивая ноги на острых камнях. Шли по зыбучим топям и пескам, с бичевой переплывали ерики и притоки.
Правый нагорный берег для бурлаков безопаснее от нападения кочевой орды. Зато левый луговой, к степи выходящий, удобнее для бичевника. Весной же, когда талая вода поднималась до скал, правый берег и вовсе недоступен для подъема бичевой. Потому суда порой с бурлаками переплывали с берега на берег.