По законам Дикого поля
Шрифт:
– Правильно! – выкрикнул из толпы рослый зверолов в кожаной рубашке. – Украл – побей. Убил – убей. А сажать человека в каменную яму или в клетку, как белку, нет такого права!
До сего дня на Руси, в России, а тем более в Диком поле, один полицейский на пятьсот верст. Народ жил по своим народным юридическим обычаям. Народный суд короткий, правый и суровый. Расширяющуюся тюремную систему на столичный и зарубежный лад пока не понимали и не принимали. Ссылку на поселение, как наказание, понимали, а тюрьму нет.
– Расходитесь до завтра. Слово даю, завтра вам все скажут. Командир у нас правильный.
Народ расходился неохотно. Ворчали. Обещали завтра снова прийти.
В этот же день Васек с Мотей запустили воздушного змея. Хвостатое чудище кружило над тюремным двором, отвлекало стражу. Усачи задирали голову, но во двор тюрьмы никого не пускали. Упавшего во двор змея стражники подняли и вернули мальчишке.
Вожа видел воздушного змея через зарешеченное окно. Он долго, не отрываясь, смотрел в небеса и, казалось, не заметил, как в камеру запустили несколько человек колодников.
– Что маешься, шняга? [135] – спросил закованный в цепи высокий рыжий парень, чей говор выдавал в нем выходца из Центральной России. – И тебе на волю хочется?
Вожа промолчал. За него в разговор вступил пожилой колодник:
– Кому же охота взаперти сидеть, под замком?
– Замок что, – рыжий тряхнул цепями. – Нет замка, который нельзя открыть. Любые цепи собьем. А куда бесписьменному идти? Аж с Яика нас пригнали в Самару и дальше погонят. Не велят казакам принимать беглых крепостных крестьян. Куда денешься?
135
Шняга – приятель.
– Мест много, – сказал Вожа. – Хоть бы на Узени. Места благодатные. Есть за Иргизом две заповедные речки. Впадают в Камыш-Самарские озера. Воды текучие, пресные. Лес есть. Рыбы и зверя много. Земля в степи хлебородная. Да много мест заповедных.
– Земля-то здесь лучше, чем в родительской деревне, – вспомнил пожилой колодник. – Прошлой осенью дикую вишню и яблоню обрезал. Ветки в кучу бросил. Весной стали межу в поле метить. Воткнули сухие ветки. А они, глядь, листья выпустили. Корешков еще нет, а лист бьется. Сад да и только.
– Погодь, – перебил его рыжий колодник и повернулся к Воже. – Скажи-ка, шняга, не сведешь ли нас на речку Узень? Если выберемся.
– Мне зверя бить надо. Время подходит. В зиму сведу вас в селитьбу за Самарой. Будете починкам помогать. Или к надежному владетелю переправлю. А по весне можно и на заповедные реки податься. Только как же мы выберемся? Чую, оболжет меня кабатчик.
– Вы все песни пойте, – сказал рыжий колодник. – А я цепями займусь. Замок для меня и вовсе пустяк.
К вечеру Мотя и Васек придумали, как проникнуть на тюремный двор. Они купили трех кур и петуха и пошли к тюрьме. Вот и тюремная стена; сложена из кирпича много выше человеческого роста. Что за стеной, не видно.
Васек перебросил курицу через забор и давай стучаться в ворота.
– Откройте! Мы с ярмарки шли. Курица к вам упорхнула.
– Ворона, – проворчал стражник, глядя на Васька и на Мотю. – Идите сами ловите.
Курица оказалась прыткой, бегала, летала, громко хлопала крыльями. Стражники во дворе и заключенные, выглядывавшие в зарешеченные окна, улыбались и давали советы, как ловчее изловить курицу.
Только вместо поимки одной курицы в пылу погони упустили и вторую курицу. Тут уж и стражники, едва не лопавшиеся от смеха, стали помогать ловить перепуганных кур.
В одном из окон Васек увидел Вожу и незаметно бросил ему нож и пилку, завернутые в платок. Кур в конце концов изловили и отправили вместе с хозяевами за ворота.
– Отдай деньги, что у нас остались, – шепнул Вожа. – Выкупи мое оружие. Сегодня.
Утром звероловы и табунщики стали вновь собираться у ворот тюрьмы. Прибыл сюда самарский воевода с полувзводом дворянской роты для увещевания собравшихся, а если потребуется – и для усмирения недовольных.
Сюда же прибыл служащий Оренбургской экспедиции, направленной для изучения и освоения заволжской части Дикого поля, Алексей Долматов. О происшествии его известил солдат Мамон, пришедший с ним.
Командир экспедиции Иван Кирилов с большим отрядом должен направиться на реку Ори через Уфу. Другая часть экспедиции должна идти на восток по реке Самаре. Их маршруты соединялись в кольцо. Третья часть экспедиции отправлялась на юг для научного изучения междуречья Волги и Яика…
Руководители экспедиции наделены Петербургом большими и чрезвычайными полномочиями. Равно как и прежний руководитель строительства Новозакамской линии тайный советник Федор Васильевич Наумов. И титулы в чиновничьей табели о рангах у них много выше, чем у местных начальников. Имели они и свое глубокое видение развития России и мира в целом. Оттого у них происходили трения с самарскими воеводами, которым представлялось, что их права и решения умаляются временно командированными. Самарский воевода майор Степан Обухов написал своему начальству жалобу на тайного советника Наумова.
И у новой экспедиции с местным начальством складывались непростые отношения.
Долматов подошел к решительно настроенному воеводе и учтиво поинтересовался:
– Нельзя ли отпустить из-под стражи проводника по прозвищу Вожа? Он человек простой и горячий, но не лживый. Его вина не столь велика, чтобы придавать ей большое значение.
– Вы кто, сударь? – воевода сделал вид, что не узнал Долматова, и надул губы.
Поведение воеводы становилось оскорбительным, но Долматов сдержался.
– Служащий Оренбургской экспедиции. Разве вы не узнаете меня?
– Да, да. В крепости должен быть один хозяин. А этот проводник – смутьян. Слышно, разных голодранцев в пустыни водит. Теперь в крепости торгового человека поранил. И беглых водит.
– Так по доброте душевной, – мягко сказал Долматов. – Чай, не каторжников водит. В здешних краях сирому человеку в помощи отказать нельзя. Так заведено. Я это понимаю.
– Слово и дело, – воевода произнес слова, означавшие, что перед ним, очевидно, совершается государственное преступление и он его без внимания не оставит.