По законам Дикого поля
Шрифт:
Среди других зимующих птиц наиважнейшая серая куропатка. Конечно, хорош глухарь. Иные длиной аршина полтора и весом чуть не в полпуда. А куропатка в несколько раз меньше. Но глухарь, тетерев в лесу живут хвоей и почками, ягодами рябины и можжевельника кормятся. Тетерев больше по опушкам леса держится. Рябчик по берегам рек обитает, кормится почками и сережками ольхи, березы, ивы, осины… Рябчик дальше в степь заходит. Но только куропатка изобильно встречается в открытой степи.
Зимой куропатки сбиваются в стаи по триста-четыреста и более птиц. Если в чистом поле появилась деревенька землепашцев, то летит эта птица ближе к человеческому жилью, туда, где гумно и скирды хлеба. Ловили куропатку простыми силками из крепких ниток или кожаных ремешков. В зимнюю стужу человек и куропатка помогали друг другу выжить. Не зря первопоселенцы часто оставляли птицам в стогу необмолоченный овес. Первопоселенцы должны бы памятник поставить дикой козе, сайгаку, тарпану и куропатке.
Вожа спешился. Кулаком пробивал наст, освобождал птицу и шел дальше. Глядя на него и Васек спешился. Несколько сот птиц освободили звероловы из ледяной западни. Они так долго ходили по полю, что пешие починки догнали их.
В деревне звероловов встречали бородатые мужики с ружьями – на всякий случай. Они радушно приняли и звероловов, и странников.
– Поправьте мальчишку на печи, – попросил Вожа.
– Мы кумысом и жиром суслика чахоточного [144] можем поднять, – кивнул седобородый починок. – Простуду поправим запросто. Варя, протопи-ка печь пожарче. И ты, Вожа, нам помоги. Одолели волки. Каждый день скот режут и таскают.
144
Чахотка – туберкулез, чахоточный – больной туберкулезом.
То лубочную дверь в хлеве [145] раздерут, то на крышу залезут и солому разроют. Уж и стреляли в них, и собак напускали. Дак собак и тех перетаскали.
– Промыслим, – согласился Вожа. – Запрягайте сани. Поедем в лощину. Нарубим ивы да тальника поболее. Завтра ловушку смастерим.
Несколько саней гибких веток нарубили починки, а Вожа плел плетень. Плел так, чтоб с наружной стороны торчали концы заостренных веток. Он оградил глухим плетнем круг шириной более сажени. И начал плести плетень для второго круга. Второй плетень поставили вокруг первого круга, да так, что между плетнями-кольцами места мало, только-только волку между ними протиснуться. Во втором заборе-кольце концы прутьев направлены в ту же сторону, но вовнутрь круга.
145
Хлев – сарай для скота.
Вначале починки смотрели на творение зверолова с сомнением, потом с любопытством. Низ плетня они по указанию Вожи для тяжести и устойчивости поливали водой, замораживали. В большом кольце-плетне навесили маленькую калитку, открывающуюся вовнутрь.
Вожа, закончив работу, поставил вовнутрь глухого плетня овцу с двумя ягнятами.
– Теперь можно идти спать. Утром пику готовьте для серого вора.
Поутру чуть свет вышли починки во двор и ахнули. Ходит между плетнями-кольцами целая стая волков. Жалобно блеют целехонькие овца и ягнята. Вокруг ловушки следы, следы. Долго ночью ходили волки возле ловушки. Манит жалобно блеющая добыча. Наконец один толкнул калитку и протиснулся между кольцами. За ним устремились другие… Прошли по кругу между двумя кольцами и уперлись в калитку. Застыли волки. Пятиться нельзя, острые концы прутьев, заправленных в одну сторону, не позволяют. Передний волк толкнул калитку и закрыл ловушку. Нет выхода. Ходи кругами, не ходи – не выбраться.
Без единого выстрела и разбойников наказали, и теплые шкуры добыли, и овцы целы.
Васек всю ночь на печи спал. Прогрелся, как летом на солнце. Даже лучше. Есть какая-то сила в горячем красном глиняном кирпиче. Даже боли в суставах лечили починки горячим кирпичом. Нагреют припасенный отдельный кирпич и прикладывают к коленке. Никакой другой каменной грелки не надо, ни один камень не заменит кирпич.
Погостевали звероловы двое суток, да и стали собираться.
– Далеко ли отправляетесь? – спросил седобородый починок.
– Думаем домой податься. Проведаем сродников. Хотели еще на реку Кинель идти, да уж довольно. Промысел удачливый был. Не бери больше, чем для жизни нужно. Так нам завещали.
В пути звероловы проходили мимо прежде удачливых бобровых гонов. Походные мешки отягощены, да и очень уж хотелось Воже поскорее попасть к табунщикам, увидеть Мотю.
Каково же было изумление, когда вместо избы табунщиков и их соседей на белом снегу показались черные пятна от недавних пожарищ. Вожа и Васек оглянулись, в то ли место попали. Спешились. Там, где стояла добротная изба Максима Калачева, теперь только две почерневшие печи торчали и слегка дымила груда обгорелых бревен. Рядом сожженный сарай…
Еще не заметены тропинки, протоптанные хозяевами к колодцу, погребице, амбару, курятнику… Недавно тропинки в снегу были ниже снежного покрова. Но после большой оттепели снег просел и тропинки оказались выше неутоптанного снега. Они отчего-то напоминали брошенные кости-ребра.
Вокруг множество конских следов, стрел, в досках виднелись следы от пуль. Ясно, что кочевники напали на поселение табунщиков, но застать врасплох не смогли. Был жаркий бой. Избы сожгли. Что стало с их обитателями – не ясно. Вожа еще удрученно рассматривал следы пожара и боя, не зная, что подумать о судьбе родственников, когда его позвал Васек.
– Видишь? – Васек показал рукой на едва приметный парок над стылой землей на склоне небольшого бугра, с которого ветрами почти сдуло снег. – Пар из-под земли идет. Что это?
Вожа повеселел. Подвернувшимся колом он принялся простукивать землю. Вскоре ему ответили. Жители селения укрылись в подземном ходе. Они уже довольно долго сидели под землей, выжидая, когда уйдут разбойники.
Подземные сидельцы выбили опору из-под дощатого щита, и запасный вход в подземелье открылся. Вожа подавал руку и помогал им выбраться наружу. Табунщики и их соседи оказались живы.
– Вожа, мы думали, это Дружина. Как хорошо, что ты приехал! На нас напала орда. Дружина погнал табун и стадо скота в лес. А мы с соседями в одной избе решили укрыться. Отбивались. Заряды у ружей вышли. А ордынцев как саранчи на пшеницу налетело. Скачут, из ружей и луков палят. Соседние избы сожгли. Свою-то мы сами подожгли. Чтоб не видели басурмане, что мы ушли в землю. Подумали, что сгорели.
– Все сгорело-о, – запричитала старая Прасковья. – Все-е.
– Сенька, иди к лесу, – послал Максим сына. – Посмотри, что с Дружиной. Жив ли.
Семен и Васек поехали искать Дружину. К вечеру они вернулись с Дружиной, гоня перед собой нескольких коров и конский табунок.
– Перебирайтесь до весны в зимовье, – предложил Вожа. – Мы завтра пойдем туда.
Однако Максим решил отправить с Вожей Прасковью и Мотю, а сам с сыновьями остаться, чтобы к весне поставить новую избу. Так же решили и их соседи. В тот же день из полуобгорелых бревен и разрушенного амбара соорудили времянку-жилье. И отправились в лес заготавливать бревна.