По законам железных людей
Шрифт:
Всего несколько часов назад я вышел за ворота больницы. Не полностью отремонтированный, но готовый к продолжению поединка. Противник не замедлил проинформировать меня, что это ему известно. Возможно, с его точки зрения мое поведение опрометчиво и уж слишком я маячу на виду. Сам он предпочитает отсиживаться в темноте. На манер наших, японских, барсуков, которых в народе кличут барсукамн–медведямн, хотя в их повадках нет ничего медвежьего. Они обитают в норах, глубоко в горах, и необычайно проворны.
В ожидании часа, когда я наберу номер домашнего телефона «дамы из «Шагала»» (пока
Наверное, жизнь в тени имеет какие–то преимущества. Но мне кажется, что если человек долго не выходит из тени, он теряет значительно больше, чем приобретает. У него смещается шкала ценностей. Белое — черное, друг — враг. Никаких полутонов. Сэги не желает видеть в Камисиро своего ученика, хотя тот преуспел в любимом деле учителя. У меня нет основания не доверять Сэги. Но Камисиро пришел мне на помощь в критическую минуту. Я чувствую его неподдельное расположение ко мне. И вместе с тем я думаю о другом Камисиро. Совпадения эффектны на сцене, а в жизни, для того, чтобы совпали два встречных действия, нужна не фантазия драматурга, а железная воля заказчика и слаженная работа исполнителей. Как только я попал в поле зрения, меня передавали из рук в руки. Сначала лже–разносчик газет. Слежка в ресторане, в холле гостиницы. Попытка подвести меня под статью за убийство, шантаж со стороны полиции и даже… родной газеты. Ночное нападение было организовано недурно. Эти молодцы должны была вывести меня из строя надолго. Значит, кто–то нуждается во времени. Камисиро используется в роли санитара и спасителя одновременно. В укромном местечке он ждет, а потом дает сигнал шоферу такси ехать. Впрочем, по чистой случайности он мог подъехать к трупу. Не знаю, все ли варианты у них были просчитаны досконально? Также не могу с уверенностью отнести Камисиро к людям Аои, хотя какие–то поручения его он выполняет. Барсуки высокого мнения о себе, но у них есть слабина. Есть приманка, на которую их можно вытащить из норы на свет божий. Документ, хранящийся в банке Тосай–гинко.
Телефонный звонок резанул по нервам. Неужто дама из «Шагала» не выдержала ожидания и решила позвонить первой? Нет, это был Симанэ. Он начал с того, что отчитал меня: выйти из больницы и до сих пор не поставить его в известность — просто свинство. О чем я думаю!.. Если я звонил ему, почему не назвался?
— Не доверяю я сыщикам, — пусть, пусть чуточку позлится. Пауза. — Кроме одного из их шайки. Его зовут Симанэ.
— Ну ты и жук, — захохотал он. — Вижу, ты оклемался. Это здорово.
— Как наши дела?
— Нужно время.
— А его как раз и нет. Может объявиться наследница.
— Это еще кто?
— Не телефонный разговор. Скажу одно: мы обязаны опередить, иначе — пустые хлопоты. И помни — мы имеем дело не с дилетантами. Там ребята крутые. Чуть что — и головы не сносить!
— Понял. Придется форсировать.
— Придется.
Какая метаморфоза происходит с нашим голосом, с нашим словарем и манерами со сменой телефонного партнера!
— Алло, алло, это — дама из «Шагала»?
— Забавно… И странно, что до сих пор никто меня так не называл. Что–то мне подсказывает, что вы не такой, как большинство…
— И потому вы хотели бы продолжить знакомство со мной?
— Да. Но не в том смысле, который вкладывают мужчины в такие слова.
— Заранее лишаете меня шанса? — мне нужно было слышать ее голос, интонации, чтобы утвердиться в своих догадках, а не для того, чтобы разыгрывать перед ней завзятого волокиту. — И как вы это представляете?
— Нам нужно встретиться.
— Нам?
— Мне. Если можно — срочно, лучше всего — сейчас. У меня дома.
Записывая адрес, я обратил внимание, что номера квартиры мне не дали. Как говорят в подобных ситуациях — реальность превзошла всяческие ожидания. Массивная ограда, выложенная из черного камня, за ней особняк похожий на крепость. На табличке одно слово — «Гото».
На звонок вышла молодая обходительная особа и пригласила в дом. Обстановку гостиной, в которую меня провели, описывать не стану. Можете полистать иллюстрированный журнал.
Она появилась, не заставив меня ждать. В изысканном европейском пенюаре, почти без косметики, густые пряди волос свободно падали на плечи. Она и сейчас была красива, хотя выглядела постарше той, которую я видел в баре. Женщина за сорок.
— Что бы вам предложить выпить? — она поставила на столик два симпатичных бокальчика.
— Виски с содовой. Нет ли у вас… «Something special»?
Если я прав, здесь непременно держат выпивку с таким названием: «Пусть не будет ничего, но чтобы было всегда «Нечто особенное»»… Она достала бутылку.
— Вы любите этот редкий сорт шотландского виски? Рискую показаться однообразной, но повторю: вы — интересный господин.
— А я рискую прослыть невежей, если не признаюсь, что заинтригован вами. Не буду изощряться в комплиментах в ваш адрес, вы их слышали от других и не раз. Вы богаты, судя по этому дому. И у вас есть тайна. Иначе вы не стали бы попусту тратить силы и средства на развлечение бездельников с Гиндзы. Едва ли ваш бар приносит доход…
— Вы правы. Но отчасти. Не могу сидеть сложа руки. Ничто не старит людей, как праздность.
— Надеюсь, это вам не грозит.
— Ах, вашими устами бы… Неужели дама из «Шагала»…
— Вы хотите, чтобы я отгадал ее возраст?
— А вы считаете себя способным на это?
— В зависимости от того, каким будет приз за ответ…
— Чего пожелаете. Я — человек слова.
— Ну, если так, — я нарочно медлил, глядя на нее, и видел, как улыбка сползает и лицо делается совсем беззащитным. — Если так, то ей должно быть… пятьдесят семь лет.
Она резко поднялась, повернулась ко мне спиной, потом подошла к стереомагнитофону, включила его. Латиноамериканские ритмы.