По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 3
Шрифт:
Первым начинают отход защитники седьмой батареи – но отступление вновь идёт в соответствии с заранее полученным приказом и без паники, как и положено в дисциплинированной армии. Орудия успевают заклепать, хотя буквально через несколько минут на укрепление врываются французы и с восторженными криками поднимают над ним свой государственный флаг. Но тут происходит непредвиденное: английский пароход «Вираго» влепляет прямо в самый центр батареи мощную бомбу, которая наносит им урон тем более страшный, что причинили его свои. Воспользовавшись суматохой французов, по ним начинают бить «Аврора» и «Двина», а тут подтягиваются и русские резервы, в том числе матросы с «Авроры», и с криком «Ура!» начинают яростное наступление на врага, несмотря на то что наших почти в четыре раза (!) меньше [329] . Опешивший неприятель начинает стремительное отступление к берегу, более похожее на бегство: наши контратакующие войска просто не могут его догнать и когда сами достигают моря, все французы уже сидят в шлюпках, изо всех сил гребут к своим кораблям и находятся так далеко, что даже оружейный выстрел их не достаёт [330] .
329
Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 218.
330
Там же.
Кошечная батарея (напомню, что на ней было одиннадцать пушек) бьётся более чем с 80 орудиями трёх союзных фрегатов. К половине четвёртого пополудни канонада противника достигает своей наивысшей точки, а вот наши отвечают не очень активно. И тогда отдаётся приказ подвезти им дополнительные пороховые заряды. От мысли о том, в каких условиях это было сделано, кровь стынет в жилах: на небольшом катере, битком набитом порохом, несколько человек (офицер и пара солдат) – под жёстким вражеским обстрелом – благополучно доставляют свой смертоносный груз по назначению. А ведь любой осколок, и их всех разорвало бы в клочья! Но в своём рассказе участник той «экспедиции» о своих волнениях по этому поводу не упоминает вообще, зато подробно описывает, как одному из совсем ещё мальчиков, которые помогали засыпать порох в снаряды, – а было им от 12 до 14 лет (явно гражданские лица!) – оторвало руку, и он, морщась и терпя, пока ему без наркоза отрезали обрывки мяса, тихо промолвил сквозь зубы, что ему не очень больно, потому что это – «за царя» [331] . К семи часам вечера обстрел прекращается. Союзная эскадра отходит. На батарею прибывает Завойко, благодарит всех за службу, а вскоре её защитники бросаются поздравлять и целовать друг друга да жать руку своему совсем ещё молодому командиру. Дмитрий Максутов пишет: «Я никогда не забуду вечера этого дня» [332] . У него полностью сбито шесть орудий, остальные в той или иной степени повреждены, но самое удивительное, что батарея умудряется сохранить свою боеспособность, за ночь разрушения более или менее устраняются, десять орудий восстанавливаются [333] , и наутро всё готово к продолжению сражения.
331
Цит. по: op. cit, стр. 219.
332
Цит. по: В. Рокот (В.В. Ружейников) «Князь Русской Америки. Д.П. Максутов», М., издательство «Центрполиграф», 2007, стр. 105.
333
Там же.
Утро 21 августа выдаётся ясным и тихим во всех отношениях. Всю ночь защитники Кошечной батареи слышат с моря шум работ и вот в утренней дымке видят, что «Президент» и «Вираго» сильно накренились на правый борт, очевидно, из-за подводных пробоин [334] . На других судах союзной эскадры видны хотя и не столь серьёзные, но всё же совершенно очевидные и многочисленные повреждения. Так в ремонтных трудах день и проходит. Но случается в этот понедельник ещё одно событие, о котором русские опять ни сном ни духом не ведают, но который сыграет решающую роль во всей битве за Петропавловск.
334
Там же.
В тот день, сойдя на берег поодаль от города для похорон контр-адмирала Прайса, союзники встречают четверых американских китобоев (опять китобои!), живших в этом месте в шалаше, и те говорят им, что наиболее уязвима крепость со стороны седьмой батареи, и рассказывают о едва приметной тропинке, которая ведёт прямо в Петропавловск [335] . Между французским командующим и занявшим должность Прайса английским капитаном Николсоном происходит бурная дискуссия. Фебврье-Депуант считает повторение штурма немыслимым, британец же утверждает, что русские уже израсходовали большую часть боеприпасов, и второй натиск решит дело. Поскольку француз наотрез отказывается ещё раз подставлять свои суда под огонь неприятеля, Николсон предлагает взять основную тяжесть атаки на себя, подавить корабельным огнём соответствующие русские батареи, высадить после этого десант примерно в 700 человек [336] в том же месте, что и в прошлый раз, но разделить его на две группы. Первая (и меньшая) должна будет занять господствующую высоту и, втащив на неё корабельные орудия-гаубицы, заставить их огнём замолчать «Аврору». Второй предстояло сосредоточиться у подножия, осуществить стремительный бросок в город, ворваться в него, зайти в тыл прежде всего Перешеечной батарее и взять её.
335
См. Википедию, статью «Siege of Petropavlovsk» (на английском языке).
336
См. там же.
Фебврье-Депуант ставит вопрос на голосование. Три британских капитана высказываются за штурм, два французских – против, один воздерживается. Остаётся голос главнокомандующего. И тут он … тоже воздерживается, и решение об атаке принимается, таким образом, с перевесом в один голос. Французский адмирал во второй раз идёт в решающий момент на попятную, аргументируя потом свой шаг тем, что не хотел выглядеть трусом в глазах своих воинственных союзников [337] . Только вот результат этого оказывается таким же: кровавая трагедия, да ещё и более масштабная.
337
См. там же.
22 августа тоже проплывает над Авачинской бухтой тихо и мирно. А вот на следующий день среди кораблей противника начинает наблюдаться большое оживление, и это «заставляло предполагать, что назавтра неприятель предпримет что-нибудь решительное» [338] . «Со своей стороны, – вспоминал потом один из защитников Петропавловска, – мы были совершенно готовы и, решив раз навсегда умирать, а не отступать ни шагу, ждали сражения как средства покончить дело разом. Вечер 23-го числа был прекрасен – такой, как редко бывает на Камчатке. Офицеры провели его в разговорах об отечестве, в воспоминаниях о далёком Петербурге, о родных, о близких. Стрелковые партии чистили ружья и учились драться на штыках; все же вообще были спокойны, так спокойны, что, видя эти весёлые физиономии, этих видных, полных здоровья и силы людей, трудно было верить, что многие из них готовятся завтра на смерть, трудно было верить, что многие, многие из них проводят свой последний вечер» [339] .
338
Цит. по: Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 220.
339
Цит. по: там же.
В четыре часа утра 24 августа с Кошечной батареи замечают, что «Вираго» начинает готовить десатные шлюпки. Объявляется тревога. В половине шестого [340] он по обе стороны от себя берёт на буксир «Президента» и «Форта» (помните, что «Вираго» был единственным пароходом в эскадре, то есть кораблём, не зависимым от наличия ветра?) и тащит их по направлению к Сигнальной батарее. «Пик», «Эвридика» и «Облигадо» устраиваются у батарей № 1 (Сигнальной) и № 4 (Кладбищенской) [341] . Утро стоит прозрачное и безветренное, только туманная дымка стелется по воде. «Форт» в конце концов встаёт напротив батареи № 3 (Смертельной), а «Президент» – примерно в восьмистах метрах [342] от седьмой, так бесплодно захваченной союзниками в ходе первой атаки.
340
В. Рокот (В.В. Ружейников) «Князь Русской Америки. Д.П. Максутов», М., издательство «Центрполиграф», 2007, стр. 105.
341
См. Википедию, статью «Петропавловская оборона».
342
Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 221; расстояние здесь приводится в мере морской длины – кабельтовых (1 кабельтов равняется 185, 2 метра – см. Википедию, статью «Кабельтов»).
Вскоре 25 орудий английского флагмана обрушиваются на пять пушек нашей батареи, которая быстро начинает оправдывать своё наименование – Смертельная. Для мощных орудий британского фрегата 800 метров – это стрельба практически в упор. Максутов-старший отвечает хладнокровно и умело: борт англичанина пробивает одно ядро, второе, третье повреждает мачту, четвёртое отправляет на дно одну из шлюпок, набитых десантниками. Но борьба идёт неравная. Наша батарея сплошь земляная, поэтому где-то через полчаса не только она, но и весь перешеек повсеместно изрыты бомбами, половина защитников перебита, у одного орудия отрывает ствол, три других повреждены так, что стрелять не могут. Максутов лично ведёт огонь из единственного оставшегося, сам заряжает, сам наводит – пока ядром ему не отрывает руку и сильно не контузит всю левую сторону тела. Молодой человек падает без сознания, его относят в тыл, оперируют, но 10 сентября он умирает. К орудию бросаются было несколько артиллеристов, но его тут же разносит вдребезги очередная английская бомба.
Вскоре замолкает и седьмая батарея, и к половине девятого две первые колонны союзного десанта (это 120 английских морских пехотинцев) высаживаются на берег [343] . Они быстро выстраиваются в боевой порядок, и через пятнадцать минут вершина горы (она называется Никольской) оказывается захваченной. За ними следуют французы, но командир их отряда никак не может найти тропу, по которой можно было бы втащить вверх артиллерию, и в конце концов оставляет её внизу на пляже. Между тем другие десантные отряды расправляются (как, правда, вскоре выяснится, временно) с батареей № 6 – последней, прикрывающей подступы к Петропавловску. Англичане врываются в город и направляют удар на тылы Смертельной и Перешеечной батарей. Французы, однако, мешкают, никак не могут влезть на вершину и не только не поддерживают британцев, но и, опасаясь разрыва в рядах атакующих, пытаются их вернуть [344] . А тут ещё, теперь уже в глубоком тылу союзников, смешанный англо-французский отряд (120 моряков), начавший было наступление по пляжу в обход Никольской горы, попадает под интенсивный шрапнельный [345] обстрел и останавливается. Ведёт его одна (!) лёгкая (!!) пушка, которую русские успевают увезти с шестой батареи, да так, что вскоре все офицеры отряда, постоянно пытавшиеся поднять своих залёгших подчинённых в атаку, расстаются с жизнью [346] .
343
См. Википедию, статью «Siege of Petropavlovsk» (на английском языке).
344
См. там же.
345
Шрапнель, предназначенная для поражения живой силы противника, представляла собой снаряд, начинённый пулями и снабжённый взрывателем с замедлителем; при выстреле порох в замедлителе возгорался, но взрыв происходил через заданный промежуток времени, в полёте; снаряд, таким образом, разлетался в клочья над позициями противника, осыпая сверху его солдат пулями и осколками; назван в честь своего изобретателя – англичанина Генри Шрапнеля (см. Википедию, статьи «Шрапнель» и «Шрапнель, Генри»); предшественницей шрапнели является неоднократно упоминаемая мною ранее картечь.
346
См. Википедию, статью «Siege of Petropavlovsk» (на английском языке).
Дальше – больше. Оказавшись, наконец (через 45 минут) на вершине горы, французские морские пехотинцы неожиданно для себя вступают в перестрелку с не пойми откуда взявшимися русскими. Она длится полтора часа (!), и только после этого выясняется, что обмениваются они выстрелами … с англичанами [347] . Как могли французы так долго принимать союзника за врага, почему британцы не дали им знать об ошибке, в связи с чем сами-то они спутали их с русскими – мистика какая-то! Это уже севастопольскими приколами попахивает…
347
См. там же.