По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 3
Шрифт:
И тут происходит непоправимое: Тарутинский полк начинает быстрое отступление, на грани бегства. Отступает без приказа главнокомандующего, при первых же выстрелах французов в его сторону! Ответственность за этот позорный манёвр, несомненно, лежит на его командире – генерал-майоре Семёне Волкове [473] . Отступление тарутинцев играет в судьбе сражения трагическую роль. В центре русской позиции образовывается никем не защищаемая брешь чуть ли не в километр шириной [474] , наш левый фланг к этому времени оказывается отжатым от берега уже почти на три километра [475] , и начинается отступление практически по всему фронту – за исключением продолжающего держаться против англичан правого фланга.
473
См. Википедию, статью «Волков, Семён Алексеевич».
474
Там же.
475
С.В.
Там выдвинувшиеся наконец-то к Альме британцы тут же попадают под наш меткий артиллерийский и ружейный огонь. Рассел пишет: «Правый фланг заволокло клубами чёрного дыма от горящей деревни. Фронт противника взорвался вулканом огня и белого дыма. Рёв пушек сделался нестерпимым, мы слышали, как, тяжело гудя, пролетали ядра, как со страшным грохотом падали они на землю. Вокруг трещали деревья, сокрушаемые этой яростной мощью. Из стен летели камни и щепа. /…/ тут прозвучал приказ наступать» [476] .
476
Цит. по: У.Х. Рассел «Британская экспедиция в Крым», М., издательство «Принципиум», 2014, т. 1, стр. 259.
Основная схватка разворачивается за мост через реку недалеко от деревеньки Бурлюк (сейчас это село Вилино [477] ). Англичане наступают под ураганным артиллерийским огнём (очевидцы вспоминали, что уже после окончания битвы пройденный ими до русских позиций путь напоминал широкую дорогу, заваленную пятнами красных мундиров их убитых и раненых солдат). Подойдя к Бурлюку, англичане неожиданно для себя видят, что он вспыхивает как спичка: этот сюрприз устраивают им наши сапёры. Дым мешает целиться, град русских ядер не прекращается, британцы сбиваются в кучу, их атака теряет стройность. В конце концов они всё же врываются в горящую деревню, но обнаруживают, что за ней никого нет: русские отошли к склонам высот, на которых стоят их батареи. А англичане тут же вновь попадают под яростный огонь, отчаянно отстреливаются, однако вскоре их ряды окончательно расстраиваются, и атака останавливается. Часовая схватка завершается, и неизвестно, чем бы вообще закончилась вся эта затея, если бы не глупейшая расхлябанность русских тыловых служб.
477
См. Википедию, статью «Вилино».
Через некоторое время британцы опять бросаются к мосту, их встречает дружный ружейный залп, а потом… тишина. У наших стрелков кончаются патроны, а патронные ящики тыловики доставили куда-то в другое место!
Неприятель мгновенно вламывается на мост, да так стремительно, что наши сапёры даже не успевают его поджечь. Это переламывает ситуацию. Англичане врываются на наши батареи на так называемом Большом редуте, захватывают на них после яростной рукопашной схватки два орудия и поднимают там свой флаг. Увидев это, два батальона Владимирского полка бросаются в штыковую атаку, несут от вражеского ружейного огня страшные потери, но батарею вместе с орудиями отбивают. Англичане бегут назад примерно полкилометра [478] , после чего залегают в кустах. Но владимирцам – увы! – неведомо, что сзади них, наверху, французы уже разорвали наш центр и основные силы русских отступают.
478
С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 156.
Наши бойцы тут же попадают под жестокий обстрел, причём ведут его теперь уже не только английские, но – с тыла – и французские орудия [479] . Большая часть офицеров оказывается убитой или раненой, под их командиром, 64-летним генералом Петром Дмитриевичем Горчаковым [480] (старшим братом Михаила Горчакова, командующего русской Дунайской армией в этой войне) погибает лошадь, его шинель пробивают шесть пуль [481] .
479
Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 290.
480
См. Википедию, статью «Горчаков, Пётр Дмитриевич».
481
Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 288.
Горчаков и находящийся рядом с ним генерал Онуфрий Александрович Квицинский решают ударить по врагу вновь. Атака эта была ужасающей для обеих сторон. Русские солдаты выходят из-за укреплений и под мерную барабанную дробь молча, взяв ружья с примкнутыми штыками наперевес, устремляются без единого выстрела на англичан. Расстояние между противниками очень короткое, поэтому британцы едва успевают сделать один ружейный залп. Они отступают, поначалу организованно, то тут, то там завязываются рукопашные схватки, но в конце концов их охватывает форменная паника, и они откатываются обратно к Альме. Бегство оказывается таким бурным, что английские пехотинцы врезаются в плотно стоящие на их пути ряды своих же гвардейцев и ломают нескольким из них рёбра [482] !
482
С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 158.
Но гвардия на то и элитная часть армии, чтобы в критический момент не терять хладнокровия. По наступающим владимирцам чуть ли не в упор производится дружный залп, нанёсший им страшный урон. Наши
483
Цит. по: там же.
484
См. Википедию, статью «16-я пехотная дивизия (Российская империя)».
Владимирцы оказываются практически в окружении, и тут начинается штыковая атака уже английской гвардии. Расстреляв первые шеренги наших солдат, британцы врываются на батарею, на которой происходит страшная, кровавая и беспощадная рукопашная схватка. В пороховом дыму противники иногда замечают друг друга буквально в нескольких шагах и убивают, убивают, убивают – штыками, прикладами ружей, камнями, подвернувшимися под руку палками. Вскоре преданные всеми, брошенные и совершенно обессилевшие владимирцы начинают отступать. Именно отступать – не бежать. Недалеко от них так же отчаянно и безнадёжно бьются два батальона Казанского полка. Дело решает английская артиллерия, приступившая к планомерному и прицельному расстрелу уже совершенно беззащитных людей. Отступление становится беспорядочным.
К шести часам вечера [485] сражение практически завершается. Русская армия откатывается по всему фронту, её отход первоначально прикрывают ещё продолжающие сражаться Минский и Московский пехотные полки, поле боя остаётся за союзниками. Нам вслед безнаказанно бьёт артиллерия противника. Один из очевидцев писал: «Это скорбное зрелище могло свести с ума человека слабого и чувствительного. Невозможно было без сострадания видеть сотни изувеченных солдат, бредущих из последних сил за своими товарищами, едва не теряющих сознание, стенающих от мучительной боли при каждом шаге. /…/ Некоторые солдаты получили несколько ран – их могло быть и шесть, и семь – в разные части тела. Как правило, это были пулевые ранения. Раны быстро воспалялись, в них попадала инфекция. Помимо прочего, люди невыносимо страдали от жажды, но воды не хватало, как не хватало врачей, фельдшеров, повозок. Раненым приходилось самим о себе заботиться – для перевязок им служили рубахи или оторванный подол мундира. Они молили о помощи проходящих мимо здоровых солдат…» [486] .
485
Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 120.
486
Цит. по: А. Трубецкой «Крымская война: неизвестная мировая война», СПб., ЗАО «Торгово-издательский дом ‘Амфора’», 2014, стр. 253.
В общем, победа союзников неоспорима. Но вот каковы её реальные военные плоды?
Да, наш отход к Севастополю, дисциплинированный вначале, потом проходит в полнейшем беспорядке. «Трудно представить себе что-нибудь подобное нашему отступлению после проигранного нами /…/ дела при Альме, – вспоминает один из его участников. – По мере отдаления от неприятеля и наступления сумерек уцелевшие в разброде остатки полков /…/ всё более и более смешивались и, не получая никаких приказаний, оставаясь в совершенном неведении, куда идти и что предпринять, образовывали кучки разнообразной формы мундиров и подходили к нам осведомиться, куда мы идём и в каком направлении находятся штабы таких-то и таких полков /…/. Мы отвечали, что /…/ о полках мы ничего не знаем. С наступлением темноты и продолжавшейся общей неизвестности распространилась по войскам паника: подходящие кучки солдат сообщали, что неприятель /…/ сбросил десант и /…/ мы отрезаны от Севастополя /…/. Словом, если бы появился небольшой отряд неприятеля, вооружённый не ружьями, а просто палками, то погнал бы всех как стадо баранов» [487] . В армии «царили полнейшие безначалие и беспечность» [488] , «солдатики горланили, бродили и мародёрничали по хуторам и жилью, покинутыми их хозяевами» [489] . «Ночью солдаты разбрелись по селению, зажгли его, разбили бочки с вином, и многие перепились» [490] . Строй сохранил только один полк – Волынский, который, собственно, и прикрывал общий отход, причём прикрывал так, что союзники всей этой каши не заметили и назвали наше отступление «прекрасным» [491] . Но мы-то знаем, что в ту ночь русская армия в своём подавляющем большинстве на армию была, мягко говоря, не очень похожа.
487
Цит. по: С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 164.
488
Цит. по: op. cit., стр. 172.
489
Цит. по: там же.
490
Цит. по: там же.
491
Цит. по: op. cit., стр. 163 и 165.