По зову сердца
Шрифт:
Яков Иванович был готов к этому вопросу.
– Веру? Можно. Только не знаю, как она доберется. Ведь это очень далеко. – Но, увидев набежавшую печаль на лицо жены, поторопился ее успокоить: – Сегодня же пошлю телеграмму.
Мимо окна промчался «газик», и вскоре в избу влетел Юра.
– Мама, папа, здесь Ирина Сергеевна. Она там, у Дуси.
– Ирина Сергеевна, – обрадовалась Железнова и, накинув платок на плечи, двинулась было к двери. Яков Иванович ее остановил:
– Иди, сынок, занимайся своим делом. – А
– Почему? – удивилась Нина Николаевна.
– Видишь ли, Ирина Сергеевна подружилась с Карповым, и у них, как я понимаю, больше чем дружеские связи.
– Да будет тебе. Этого не может быть. Я Ирину Сергеевну прекрасно знаю, она на это не решится.
– В таком положении, в каком очутилась она, даже твердокаменная на все решится.
– Да, но а как же Галина Степановна?
Яков Иванович задумался, потом на вопрос жены ответил:
– Наверное, разведется.
– Разведется? – такое Железнова никак не могла допустить. – Так просто, ни с того ни с сего?
– Нет, дорогая, не так просто, а почти два года войны, два года ужасов и страданий. Представь себе женщину, женщину-жену и мать, которая в жарком аду боя вдруг узнает, что погиб муж и погибли дети. Отчаяние? Страшное и беспредельное. А она ведь человек, со всеми присущими ей страданиями. И вот в дни отчаянных страданий и он – ей, и она – ему – помогли. Вот это-то, Нина, и сблизило их.
– Значит, так и все, в том числе и ты? Ведь ты тоже почти до зимы не знал, что с нами? Следовательно, всем вам надо прощать?
– Да, в случае с Карповым надо прощать.
– А вот я тебе не простила бы. Не прощаю и Ирине Сергеевне. Я хорошо знаю Галину, и мне ее жаль. Она прекрасная женщина и жена. Если бы ты видел, как она за эти полтора года преобразилась. Из «цырлик-манирлик» – маменькиной дочки – превратилась в прекрасную работницу-ударницу, ты сам был бы за нее и за ее семейное счастье. А какая она верная жена, и если бы ты только это знал, то у тебя не повернулся бы язык пожелать ей такого несчастья. Ведь там у нас легко можно было бы свихнуться и поддаться. Но она ждала своего Петю и только о нем мечтала. Да я первая встану за нее.
– Я не буду тебя разубеждать. Видимо, каждый из нас по-своему прав. Но одного прошу – сейчас Ирине Сергеевне об этом ничего не говорить. Это ее потрясет. А у нее и без того большое горе – сын Ваня слепой.
– Что ты говоришь? Слепой?
– Еще в Бресте фашисты его ослепили. Сейчас он лежит на обследовании в госпитале. И она полна надежды, что он будет видеть. Так что давай не будем расстраивать ее душу и об этом помолчим. – Пусть все это идет само собой.
– Легко сказать. А если я не могу ей врать, да еще в таком горе?
– Но я тебя, Нинуша, прошу. – Яков Иванович обнял жену и проводил
– Ира, дорогая, а я к тебе собралась…
Яков Иванович видел в окно, как они бросились друг к другу в объятия.
Яков Иванович не стал им мешать и позвонил Бойко.
– На фронте спокойно, – сообщил тот. – По документам убитых, действовала все та же дивизия фон Мерцеля. Немцы сигналят и просят разрешения убрать из нейтральной полосы убитых.
– А много их?
– Очень много.
– Пусть убирают, а то от них дня через два задохнемся. Допустить не более десяти пар санитаров, и в белых халатах. А тех убитых, которые будут за заграждениями на нашей стороне, уберем сами. А наших убитых крестьян убрали?
– Всех убрали, – ответил Бойко.
– Еще новое что-нибудь есть? А сверху? Очень хорошо. Дальше все остается по-прежнему. Валентинова? Она здесь. Очень нужна? Пусть командует за нее зам. А через часик и она будет.
Положив трубку, Яков Иванович разжег таганчик и поставил на него чайник и пригласил женщин:
– Женщины, заходите в дом, чай на столе.
– Спасибо, Яков Иванович, – сказала Ирина Сергеевна. – Мне уже время ехать. Бойко, видимо, меня на все корки корит.
– Я у него часик для вас выхлопотал. – И он взял Валентинову за локоть. – Пошли.
За чаем Валентинова спросила:
– А чего это немцы вдруг полезли на рожон?
– Видимо, вы же своей демонстрацией их напугали. Полагаю, они сделали вывод, что сюда пришли новые части, и решили боем произвести разведку. Людей положили много, но, как видите, ничего не узнали.
– Так что нам теперь можно не маршировать?
– Как ни трудно, но еще надо. Все остается по-прежнему.
Ирина Сергеевна хотела сказать, что люди очень устали, но промолчала. Это Железнов заметил.
– Вы, Ирина Сергеевна, что-то хотели сказать?
– Видите ли, Яков Иванович, я хочу съездить в госпиталь и узнать, что с Ваней. Так разрешите мне, конечно, когда я отправлю от Гредякино колонну, проехать к нему.
Яков Иванович ей это разрешил.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
На рассвете, пропустив мимо себя все колонны, Ирина Сергеевна села в свой «газик» и помчалась по шоссе в сторону Москвы.
В госпиталь она прибыла как раз, когда майор Никольский, закончив пятиминутку, собрался на обход больных.
– Доктор, здравствуйте, – остановила она его у двери. – Как с моим сыном?
– А, товарищ Валентинова? Зайдемте ко мне. – И он пропустил Валентинову вперед. – Могу вас, мамаша, обрадовать. Вчера был у нас Михаил Захарович Попов. Большая величина по возвращению людям зрения. И вот и он, и я, и мои коллеги пришли к единому выводу, что следует бороться за зрение вашего сына.