По зову сердца

Алексеев Николай Иванович

И что только она ему не предлагала, ничем не могла подкупить.

– Уже, дамочка, поздно. Ничего не поделаешь, надо рожать.

Это окончательно убило Аню. Она не находила себе места. Чтобы избавиться от тоски, она, не жалея себя, помогала соседям, вместе с ними жала рожь, а ночью, как ее учила Вера, короткими шифрограммами передавала. «Гиганту» добытые за день сведения.

В одну дождливую ночь партизаны недалеко от селения Ани спустили под откос воинский эшелон. Большая беда обрушилась после этого на деревню. На рассвете, когда Аня передавала по рации очередное донесение, каратели, крича и ругаясь, неистово забарабанили

в дверь, а она не могла вот сейчас же на их стук открыть. И только успела проверить тайник и закрепить спинку кровати, как с треском рухнула в сенях дверь и в избу ввалились разбушевавшиеся фашисты:

– Ауфштейн! – оглушительно рявкнул верзила, видимо, старший.

– Не могу. Я больна, – простонала Аня. Но тут верзила цепко схватил ее за руку и швырнул, да так, что она еле удержалась на ногах и животом стукнулась об угол стола и, еще сильнее застонав, тут же опустилась на пол, держась за живот.

– Немен! – гаркнул старший, и два солдата схватили Аню за руки и волоком потащили на крыльцо. Там они бросили ее в лапы полицаев, которые так же тащили ее по улице к толпе уже согнанных крестьян.

Аня не так страдала от боли, как от боязни, что найдут тайник, тогда погибнет не только она сама, но и вся деревня. Но, к счастью, эсэсовцы, перевернув в ее доме, как и во всех домах, все вверх дном, ничего не нашли.

Закончив разгром в домах, каратели взяли трех заложников и умчались на своих серых грузовиках.

Соседи подняли с земли мучавшуюся Аню и на руках отнесли в дом.

От болей она страшно кричала и рвала на груди рубашку: каратели сделали с ней то, от чего отказался доктор.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Вера и Аня были правы, предполагая, что в ту тихую ночь на 5 июля на Курской дуге не спали обе воюющие стороны. Вражеские ударные группировки генерал-фельдмаршала фон Клюге на севере и фельдмаршала Манштейна на юге ждали сигнала к наступлению, а войска генералов Рокоссовского и Ватутина готовились для уничтожающего контрудара.

Той ночью наши дивизионные разведки поработали на славу и притащили языков, которые поведали, что в три часа ночи начнется наступление. Теперь командованию Центрального и Воронежского фронтов все стало ясно, и как только забрезжил рассвет, на сосредоточение вражеских войск на севере и юге Курской дуги обрушился страшный шквал артиллерийского огня, а по аэродромам и командным пунктам ударила бомбами наша авиация.

Этот огонь и бомбежка «достали» не только до КП генералов Моделя и Гота, но и до почивален генерал-фельдмаршала Клюге и фельдмаршала Манштейна, основательно их напугали и, вопреки их воле, заставили того и другого дать согласие на перенос начала атаки на полтора-два часа.

В это утро 5 июля началась одна из величайших битв Великой Отечественной войны.

Приведя с большим трудом войска в порядок, генерал Модель в 5.30, а генерал Гот в 6.00 двинули на позиции советских войск полчища танков, штурмовых орудий, бронетранспортеров с пехотой. Генерал Модель наносил удар по армии генерала Пухова – на Ольховатку, а генерал Гот – по армии генерала Чистякова – на Яковлево, Грозное. А в общем – оба на Курск.

Несмотря на ввод в сражение новых сил, гитлеровцы несли неисчислимые потери и с большим трудом пробивали на этих направлениях советскую оборону.

Генерала Моделя

в первый же день наступления охватило смятение: его четыре дивизии с 250-ю «пантерами», «тиграми» и «фердинандами» под сильным прикрытием артиллерии и сотен самолетов четыре раза атаковали в направлении Ольховатки позиции двух советских дивизий и прорвать оборону не смогли.

Только введя новую группу танков, фашисты пятой атакой прорвали на узком участке в шесть – восемь километров оборону и вышли к нашей второй оборонительной полосе.

И так почти неделю гитлеровцы днем и ночью атаковали на своих главных направлениях советские войска, стремясь во что бы то ни стало прорвать их оборону и выйти на оперативный простор. Но не прорвались, и, в конце концов, штурмовые атаки их войск захлебнулись – армии генерала Моделя на рубеже Ольховатка – Поныри, в армии Гота и группы Кемпфа – на дуге Чапаев – Кочетовка – Прохоровка – Алексеевка.

Командующий Западным фронтом, его штабы, разведуправление внимательно следили за ходом сражений на Курской дуге, хотя на их фронте и было спокойно. Но когда 10 июля ударная группировка генерала Моделя застряла перед Ольховаткой, а тут еще на беду дожди расквасили дороги, создалась для Западного и Брянского фронтов благоприятная обстановка начать операцию «Кутузов».

12 июля рассвет предвещал хороший день. Еще накануне прекратился дождь, тучи уползли на юго-запад, ярко и тепло засияло солнце. А утром, как только блеснули его первые лучи, сразу же загрохотала артиллерия и в небе загудели краснозвездные эскадрильи Западного и Брянского фронтов.

Затем дружно поднялась наша пехота и бросилась на штурм обороны танковой армии генерала Шмидта.

Ударная группировка под командованием генерала Баграмяна прорвала оборону противника на всю ее глубину. К исходу вторых суток она продвинулась на 25 километров и вышла на линию Дубровский – Крапивна.

Этот прорыв потряс генерал-фельдмаршала Клюге. И чтобы спасти положение в северном и восточном секторах орловского плацдарма, он перво-наперво стал выхватывать дивизии из армии генерала Моделя, а потом и из других участков фронта и бросать их на затычку образовавшихся брешей на Жиздре в направлении Архангельского.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Вера приехала в Брянск на другой день рано утром. На вокзале задержалась: сюда уже стали прибывать из армии Моделя первые эшелоны танковой дивизии. Конечно, она не знала, откуда они, но прекрасно понимала, что идут эти эшелоны в направлении Западного фронта, так как паровозы стояли именно в направлении Сухинич, а это значит, на Судимир. Вера знала, что Судимир – выгрузочная станция левофлангового корпуса 2-й танковой армии генерала Шмидта и где-то там, восточнее, идет сражение прорвавшейся советской группировки с его войсками.

Наблюдая за движением эшелонов, Вера почти до сумерек собирала грибы в придорожном лесу. А как только на небе погасли последние лучи солнца, поспешила домой. Поселилась она недалеко от Советской улицы в комнатушке цокольного этажа трехэтажного дома, наполовину разрушенного авиабомбой. Здесь, в лабиринтах развалин, ее «отец» надежно припрятал рацию.

Придя домой, не теряя ни одной минуты, она засела за свой «молитвенник» и составила короткую шифрограмму – «Сегодня Брянска отбыло Судимир одиннадцать эшелонов танков штурмоорудий три мотопехоты».