По зову сердца
Шрифт:
– Просто так или нас прощупывает? – вслух подумала Вера.
Сторонясь пыли, они остановились за кустами и смотрели, как далеко помчался этот «гроза разведчиков».
– Давай здесь присядем и подождем, когда вернется.
Автобус вернулся через час двадцать минут. Как только он миновал их, Аня поднялась, но Вера ее остановила.
– Давай подождем с полчасика. Если фрицы засекли работу рации, то этот «серый ворон» скоро вернется и снова полетит туда, – махнула она в сторону Брянска.
И действительно, через сорок минут «серый ворон» показался со стороны Рославля, пролетел мимо них и, не сбавляя скорости, пошел по шоссе на Брянск.
– От километрового столба, что у моста, до нашего автобус шел семьдесят секунд, – рассуждала на ходу Вера. – Следовательно, за сорок минут он пройдет примерно километров тридцать пять, то есть до Сещинской и там поворачивает обратно. За тридцать минут мы должны дойти до деда Анисима и, пока «серый ворон» будет в дальней точке поворачивать, сообщить «Гиганту» о «Бисе».
Так девушки и сделали. Передав короткими группами это сообщение «Гиганту», они пошли не домой, а к шоссе, чтобы там, притаившись в кустах, проверить, ходит ли радиоразведчик. И как предполагала Вера, через двадцать минут мимо них прошел, крутя антенной, «серый ворон».
– Слава богу, видимо, не засек. – Вздох облегчения вырвался из груди Веры.
Возвратясь, Аня предложила искупаться. Вера сунула ей полотенце, а сама взяла одеяло, и они помчались на речку. Вода оказалась настолько приятной, что они даже не хотели вылезать на берег.
Однако надо было возвращаться домой, и они быстро оделись. Только пришли, развесили сушить полотенце, как весь дом вздрогнул от оглушительного взрыва. Взрыв долетел со стороны фронта, куда недавно проследовал вражеский эшелон «Бис», о котором они успели сообщить.
Вера выскочила на крыльцо. Улица была полна народу. В небе пронеслось звено советских самолетов. Хотя люди молчали, но их лица явно выражали ликование. Вера взглянула на часы – стрелки показывали шестнадцать. Она тут же вернулась в горницу.
Аня полулежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку.
– Плачешь? – Вера утирала платочком ее глаза. – Радоваться, Машенька, надо. Радоваться! Ведь это наша работа. Видимо, наши прихватили их на Стешинской. Слышишь, как грохочет? Теперь это рвутся вагоны со снарядами.
– От радости плачу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Как-то поздно вечером послышались с улицы торопливые шаги, а затем и стук в дверь. На вопрос Ани – кто там? – ответил знакомый голос:
– Открой, Маша, это я, Кудюмов.
– Кудюмов! Петр Кузьмич! – В этих словах Аня выразила всю радость нежданной встречи, распахнула дверь, бросилась гостю на шею. – Боже мой, в военном? Какими судьбами?
– Здравствуй, Машенька! Закрой дверь и идем в хату. Здравствуй, жена! – Он протянул Вере руку.
– Жена? – удивилась Вера.
– Понарошку, – улыбнулся Михаил Макарович. – Чего только в нашем деле не бывает. А теперь ты дочь аптекаря из Брянска – Юлия Петровна Баскакова, беженка из деревни Желание, вдова. Муж убит партизанами. Так что, Юлия Петровна, вот тебе документы, собирайся и поезжай в Брянск. Только тебе на всякий случай надо прическу попроще, да и вообще изменить облик. А это тебе пароль. – Михаил Макарович протянул ей рецепт. – Ты его предъявишь старичку аптекарю. Его зовут Владислав Филимонович. Он посмотрит рецепт и скажет: «Вот этого состава, милая женщина, у нас нет». Ты спросишь: «Нельзя ли его заменить другим?» Он ответит: «Можно».
– Так садитесь же. – Аня посадила его на лавку. – А я что-нибудь приготовлю поесть.
– Ничего, Машенька, не надо. Я не надолго. Только чтобы проинструктировать Юлию Петровну, да и на тебя посмотреть, расспросить про твое житье-бытье, чем тебе надо помочь?
– Ничего не надо. Не знаете ли, что с Климом? – робко спросила Аня.
– Я только что из Брянска. Встречался там с Климом. С ним, Маша, все благополучно. Он тебя обнимает и целует и вот прислал тебе свое жалованье. А это от меня. – Михаил Макарович положил на стол пакет со сладостями и пачку денег.
Потом обратился к Вере:
– В Брянске ты возьми под наблюдение пути, идущие на Судимир, Жиздру и Хотынец и, по возможности – Хотынец – Болхов. По оси Брянск – Хотынец – Болхов тебе во многом будет помогать Клим. А ты, Маша, пока что работай здесь.
– А почему пока? – встревожилась Аня. – А потом что? В отставку и на Большую землю?
– А ты, Машенька, не горячись и, когда успокоишься, подумай сама. Можешь ли ты в таком положении работать.
– Могу, – резко ответила она.
– Ну, может, еще месяц-полтора. А потом я обязан буду отправить тебя на Большую землю.
Провожали они Михаила Макаровича почти до самой товарной станции и, расставаясь, попрощались по-родному.
На другой день Аня до поезда провожала Веру и даже чуть-чуть всплакнула. А придя домой, еще больше загрустила: в голову лезли разные нехорошие мысли. Не успокоилась и на другой день: неужели все-таки придется расстаться с разведкой?..
– Нет, этого не будет. – Она решительно махнула рукой и стала укладывать в кошелку творог, яйца.
В диспетчерской Клава была одна, так что Аня вошла запросто.
– Что с вами, Маша? Не заболели ли часом? – спросила Клава, внимательно поглядев на нее.
– Да нет, здорова, – Аня протянула ей кувшин с молоком. – У меня, Клава, большая к вам просьба. Помогите мне.
– В чем, Маша?
– Я в положении. Сами видите, какое проклятое время. Без ребенка не живем, а мучаемся. А с ребенком совсем пропаду. Посоветуйте доктора.
– Есть такой. Знаешь что? Приходи-ка завтра ко мне на квартиру, там и поговорим.
На другой день Клава свела Аню к доктору. Тот поглядел Аню и отказался.