По зверю и птице
Шрифт:
возьмем. Такую охоту устроим, что прямо —
пир горой.
— Да когда же, дедушка?
— А вот так через недельку и пойдем. По
осени-то в крестьянстве самая охота, а летом
не до того. Покосом да жнивьем замаешься.
— А теперь у тебя, дедушка, помол пойдет,—
деловито возразил Костя, — опять тебе недосуг
будет.
— Ну помол не помол, а на охоту мы все-
таки пойдем. Я уж так спокон века даю себе
по осени отпуск дня на два и к приятелю еду
одному старому на охоту. — Отпросись у отца
с матерью — вместе и поедем.
— Куда же это мы поедем, дедушка?
— Далеко поедем; отсюда верст за тридцать,
на Каму-кормилицу. Слыхал, небось, про такую
реку? Там на перелете по гусям и уткам
охотиться будем.
— Слыхать я про Каму слыхал. Наши туда
на ярмарку ездят, — задумчиво ответил Костя, —
а только я уж не знаю, отпустят ли меня так
далеко.
— Ну. авось, отпустят. Я отцу твоему сам
скажу. Со мной отпустит, не побоится, — утешил
его Герасим. — Так через недельку и собирайся.
Отец с матерью отпустили Костю с Гераси-
мом. Прошла неделя, и дождался Костя своей
радости.
Ехать надо было далеко, а Герасим сам без-
лошадный был. Однако, каждый год он у свояка
Никифора Хитрова выговаривал себе на двое
суток лошадь и плетенку-тарантас, а за это
молол Никифору часть его хлеба бесплатно.
Наступил день отъезда.
Как только стало светать, Герасим пришел
с мельницы на село и прошел на двор к Ники-
фору. Костя его уже там дожидался. Запрягли
они Никифорову кобылу и тронулись по утрен-
нему холодку в путь. Всю небольшую поклажу
в ноги на плетенке сложили и тут же и пес
Рябчик калачиком примостился.
Дорога шла между бесконечными сжатыми
и убранными полями. Попадались то русские
деревни, то татарские. Костя с интересом раз-
глядывал невиданные до сих пор места и обо
всем деда Герасима расспрашивал. И казалось
Косте, что нет таких вещей на свете, которых бы
дед Герасим не знал.
Рассказывал Герасим Косте, что едут они
в большое село Каракулино, которое над самой
Камой стоит. Там заедут к старому охотнику,
вместе через реку переправятся и на том берегу
охотиться будут.
— Каракулино — большое село, — объяснял
Косте Герасим, — там народу живут тысячи. Они
там не только крестьянством занимаются, а тоже
еще кули ткут. Фабрика там такая есть. Вот
приедем—увидишь и на Каму-красавицу полю-
буешься.
Косте все в пути интересно было, и пока
плелись они то шагом, то мелкой рысцой, Костя
без умолку с дедом Герасимом разговаривал.
Увидал, что в небе стая журавлей летит и
сейчас давай спрашивать деда. Куда летят, и по-
чему журавлей в их краях только весной и осенью
видно, и почему журавли, когда летят, не в кучу
сбиваются, как вороны, а углом летят и впереди
один журавль всю стаю ведет?
Объяснил Герасим Косте, что журавль — птица
перелетная. Летом через наши края на далекие
болота забирается, а по осени обратно летит на
зимовку, в теплые края, за далекое синее море.
Живут журавли по болотам парами, вроде как
люди — муж с женой. Когда самка яйцо снесет,
так и она, и самец по очереди на яйцах сидят.
Один кормится, а другой детей высиживает.
Очень это смешно Косте показалось; пред-
ставил он себе, как-бы это было, если бы в де-
ревнях петух или гусак на яйцах сидел.
— Ты это, дедушка, не шутишь?—
с недоверием спросил он.
— Какие шутки! Это много раз видано, по-
тому что журавли легко ручными делаются; за
их житьем посмотреть никакой мудрости нет.
Перед отлетом журавли в стаи сбиваются и летят,
вот как и сейчас, треугольником. А летят
они так потому, что им тогда легче крыльями
воздух резать; все равно как и человеку бежать
легче, если перед ним другой человек бежит.
Потом дед Герасим и про гусей Косте рас-
сказал. Объяснил, что гусь тоже птица перелетная,
тоже по озерам и рекам, да на море парами
живет, гнезда на земле устраивает и водяными
растениями кормится. На перелете гуси так же,
как и журавли, держатся, а когда во время перелета
они на землю или на воду для кормежки
спускаются, так караульных около стаи выставляют,
и караульные их о всякой опасности
криком предупреждают.
В таких разговорах почти вся дорога прошла
у деда Герасима с Костей до самого Каракулина.
Проехали они тихим ходом часов шесть и уж
под конец пути стали подниматься в гору, а как
поднялись, так Костя и обомлел.
Никогда он еще таких мест не видал, какие
ему сейчас перед глазами представились.
Дорога шла по верху горы, а внизу, далеко
под ногами, синей полосой протянулась широкая,
широкая река, которая уходила в даль, сколько